Архив Декабрь, 2012

Об игре на трубе, заповедях и аспирине

Пятница, Декабрь 28th, 2012

Самомнение и самоуверенность до добра не доводят.
Если бы беды и неприятности обеспечивали только эти две человеческие слабости, то лично у меня все было бы в сплошном шоколаде, мехах и айпэдах.
Но к этому коротенькому списку вредоносных слабостей можно еще очень много чего добавить, например — игру на трубе.
Потому что, как известно из классической советской прозы, покуда человек занят игрой на трубе, судьба в это время вовсю играет самим человеком.
Вот я неосмотрительно брякнул тут днями одну самонадеянную глупость, за что и был немедленно выпорот на конюшне упомянутой выше судьбой.
Мол, не выёживайся без прикрытия, а то будет бо-бо.
Уже высказывался и по поводу трубы, и насчет того, что на жизнь у меня были несколько иные планы и всевозможные болезни я в эти планы не включал.
Ну, молодо-зелено.
Планы-то составлялись в незапамятные времена, в мезозой, когда я еще не отверг с негодованием саму идею планирования чего бы то ни было во веки веков, аминь.
Много геологических эпох прошло с тех пор, как слова «план», «планирование» и «планировщик» были подвергнуты мною выжиганию из употребления расплавленным оловом.
Но старческая забывчивость и молодецкая самоуверенность вкупе дают эффект лопнувшего дирижабля с парным навозом.
Вот у меня так и случилось.
И поделом, ибо сказано: не забывай заповедей своих.
В том числе эту, которую составил себе давным давно: «Знать, как надо поступать, и следовать этому знанию — разные вещи. Любой алкоголик вам это подтвердит».
Оттого аспирин, баралгин, чай с ненавистным малиновым вареньем и прочие высоконаучные фармакологические нанотехнологии по-русски.
А вот поделом тебе: не забывай важного, нужного и разумного.

Просто простуда


О Почте России из первых рук

Пятница, Декабрь 28th, 2012

Скриншот сайта Почты России.
Картинка с натуры.
Любопытно, они там соображают, что на сайт лепят?

О Почте России из первых рук


2012 RIP

Четверг, Декабрь 27th, 2012

То ли год високосный, то ли еще что, но уж слишком много в этом году ушло талантливых людей.
Ниже лишь фрагмент длинного списка.

Евгений Жариков
Евгений Жариков
18 января

Дальше еще 23 фамилии


Дерьмовый рейтинг

Среда, Декабрь 26th, 2012

Дерьмовый рейтинг

Что ж вы спрашиваете, куда мы приехали, если мы ниоткуда и не выезжали?
В чем были, в том и остались.
Зато не тонем, вместе с тем, в чем остались.
Основное, что нас держит на поверхности, заняло первое место в рейтинге политиков года.
Вот оно и само не тонет и нам не дает.
Как зовут сказать, или сами догадаетесь?
Вторым по степени плавучести стал, по мнению россиян, не прошлогодний всероссийский Петрушка-скоморох, а Айфоня.
Но это все не просто ожидаемо, а заранее запрограммировано и даже предварительному сомнению не подлежало.
А вот в сфере, так называемой, культурки, соотечественники дали дрозда, свиста и в рыло одновременно.
Гордое звание писателя года российские ценители культурки дружно повесили на тонкую шею производителю силоса для умонедостаточных Дарьи Донцовой.
Второе место отдали Борису Акунину, а на третьем каким-то чудом уместились рядышком Устинова с Марининой.
За беспримерное и неподражаемое вокальное мастерство россияне не пожалели первого места Стасу Михайлову.
Из-за второго места дуэль на микрофонных стойках устроили Киркоров с Басковым.
Гением актерского перевоплощения стал, естественно Сергей Безруков, за которым семенят Марина Голуб и Костя Хабенский.
Третье место, утирая глицериновую слезу, из рук благодарных соотечественников принял Михаил Пореченков.
Распределение мест на спортивном олимпе комментировать не стану, ибо ничего в этом не смыслю.
Но, по-моему, Маша Шарапова настолько же российская спортсменка, насколько Мила Йовович российская актриса.
Dixi.


Переносчик культуры

Понедельник, Декабрь 24th, 2012

В эпоху исторического материализма одной из самых больших ценностей была книга.
Не какая-то одна, а книга, как явление, как «переносчик культуры».
Ну и как со всем хорошим, умным и необходимым в совке с книгами были проблемы.
Попросту говоря, книг не было.
Каких-то не было вовсе, других не было на прилавках, а остальные и в библиотеках найти было непросто.
В библиотеках на хорошие книги записывались в очередь и ждали-ждали-ждали.
Часто безрезультатно, потому как желающих было много, а книг мало, хотя сейчас в это сложно поверить.
Очередь вообще была знаковым и проклятым родимым пятном социализма с человеческим лицом.
Полезные знакомства в книжных магазинах, книжных базах, библиотечных коллекторах, в издательствах, дружба с нужными людьми в «блатных» распределителях являлись тогда основными способами приобретения хороших книг.
За всю свою совковую жизнь, в обычном книжном магазине я купил не больше двух-трех нужных и добротных книг.
Да и то потому, что книги были узкоспециальные, по тем временам дорогие и продавались с прилавка, а не из под него, как все дефицитное.
Проработав несколько лет в советских книжных магазинах, со спецификой книговорота в ссср знаком вплотную.
Но до того, как сам стал «нужным человеком» приходилось читать достойные книги, только если кто-нибудь из друзей-знакомых ими делился.
Очень многие книги, даже из тех, что не были запрещены, ходили в «списках», то есть в виде толстой пачки машинописных листов с бледным текстом под копирку.
Так это я к чему.
С одна тысяча девятьсот семьдесят шестого по семьдесят девятый, по работе часто приходилось бывать в Гостином дворе.
Тогда он был абсолютно не похож на нынешнее гламурное диетическое дерьмо с новокупеческим мраморным шиком в стиле «парикмахерский ампир».
Социалистическое планирование, пятилетка за три года и принцип «вы делает вид, что платите, мы делаем вид, что работаем» цвели тогда в полный рост и приносили плоды.
Плоды червивые, гнилые и несъедобные.
В семидесятых Гостиный двор был большой грязной помойкой с разрушенными подвалами и полуподвалами, наполненными тухлой водой, хламом и крысами.
Верхние галереи с осыпавшейся штукатуркой выглядели по тогдашним меркам относительно прилично и там, как это было заведено, ютились различные конторы по учету, переучету, пересчету и тому подобным сложным и необходимым народному хозяйству вычислениям.
Работникам культуры, как фигурам политически малозначимым и убыточным, места на галереях не дали, а выделили залитые водой и населенные крысами подвалы, которые, по чиновным понятиям, как нельзя более подходили для размещения и хранения музейных и выставочных фондов с полотнами, графикой, керамикой, текстилем и прочими видами изобразительного искусства.
Сырые стены, тухлая вода между половых досок, по мнению советской канцелярии, отлично годились для культурных фондов.
А сухие и теплые, хотя и страшноватые загоны на галерее были заселены вызывающе размалеванными бабами, с крашеными чернилами начесами на головах, распивающих чаи и вяло стучащих костяшками деревянных счёт в конторах по переучету.
Но кроме нас, музейщиков, были в бывших Мануфактурных лабазах и другие обитатели.
Например, в пиджаках, галстуках, с неприветливыми лицами и чиновными повадками.
Было одно такое помещение и совсем рядом с нашими подвалами.
Вход с внутреннего двора был один и мы постоянно наблюдали их, проходя мимо.
Дверь в нее не закрывали, потому что из-за вони затхлой воды и духоты в подвалах нечем было дышать даже зимой.
В помещении, насколько мы его могли рассмотреть, стояли две или три копировальных машины и принтер.
Это были здоровенные агрегаты размером с холодильник.
В нынешнее время, когда принтер и сканер есть чуть не в любом доме, а копии чего угодно можно по пять рублей за лист сделать на каждом углу, не все знают, что в советское время любая множительная техника была абсолютно недоступна, запретна и уголовно наказуема.
Пользование ею обычным гражданом было, во-первых, невозможно, во-вторых, тоже наказуемо.
Ну, кроме узкого списка особо доверенных организаций и лиц в погонах.
Допуск осуществлялся только по специальным пропускам с подписями и печатями соответствующих ведомств.
За изготовление, хранение и несанкционированное использование множительной техники был положен срок.
За самодельный гектограф могли посадить, хотя для копирования книг он категорически не подходил.
А что нам тогда было нужно? Нужны были именно книги, а не типография для печати подпольной газеты «Искра».
Просто за обладание принтерными копиями могли подвесить за нежные места и обеспечить множество неприятностей самого разного толка и свойства.
Тем более, что копии снимали с книг либо запрещенных, либо полулегальных, то есть тех, что невозможно было достать.
Имеющие знакомых в вычислительных центрах, наверное, больше других имели доступ к книгам в качественном самиздатовском виде.
Хотя программистам приходилось выкручиваться, ибо подотчетным и подконтрольным были и время работы ЭВМ и то, что на них делали, и вообще, все что можно было учитывать и отслеживать, вплоть до расхода бумаги и чернил.
Хотя, перфокарт, на которых тогда записывались программы, не жалели и у меня, кажется, до сих пор лежит увесистая стопка, от щедрот подкинутая знакомыми для хозяйственных нужд.
Но советский человек с яслей жил в окружении такого количества самых разнообразных нелепых запретов, что смекалку и сообразительность в этом смысле приобретал недюжинную.
Так что как-то умудрялись обходить все учеты и книжки распечатывали.
После уже в дело вступали машбюро и домашние ундервуды с толстыми пачками копирки и папиросной бумаги.
Поэтому основная масса читателей обходилась пятой слепой копией, вложенной в обложку журнала «Коммунист».
Кстати, все бытовые документы, вроде паспорта тогда копировали от руки, заверяя в юридических конторах подписями и печатями.
Сейчас даже представить не могу, как можно обычной ручкой написать больше страницы, а тогда выхода не было, и писали.
Книги давали, в основном, на ночь или на сутки, и за это время надо было успеть набрать на машинке, если она была.
Кое-кто переснимал книги на фотопленку, и потом несколько дней сидел в ванной комнате под красным фонарем, проявляя дикое количество отпечатков.
Но такие книги годились лишь для собственного, сугубо домашнего использования, потому что одна средняя книжка в таком виде занимала от одной до четырех обувных коробок, да и читать её было неудобно — фотобумага скручивалась, корежилась, была толстой и тяжелой.
Из всего этого понятно, что приязни мы к тем сумрачным ребятам в пиджаках не испытывали.
Они являлись для нас воплощением того, что мы считали отвратительным и гнусным.
За нас решали, что можно читать, а что нельзя, а всякое несогласие с этим чужим решением воспринималось покушением на руководящую роль партии и правительства.
И только такие вот пиджаки с косыми взглядами имели возможность и право на многое из того, что было недоступно остальным.
Впрочем, я хотел не об этом, а о Гостином дворе с его древними подвалами, с его огромным внутренним двором, застроенным по центру какими-то метростроевскими сооружениями самого унылого вида, с грудами мусора, между которыми пробирался наш грузовик с полотнами и скульптурами.
Обойти весь Гостиный двор было невозможно, хотя пройтись по двору или по верхним галереям было вполне доступно.
Подвальные и полуподвальные помещения были закрыты, а в открытые залезать было рискованно из-за осыпающейся кладки и глубоких прудов с тухлой водой вместо полов.
И времени тогда на это не хватало, да, собственно, в те времена подобных полуразрушенных и заброшенных зданий было море.
Под занавес, для тех кому это интересно, выкладываю кое-что из найденных фотографий Гостиного двора до «реставрации», основная часть взята с oldmos.ru и слегка отредактирована.
Эх, этих бы наших архитекторов на Колизей натравить.
Славно там стало бы корпоративы проводить под стеклянной крышей и сусальным золотом.


Ильинка, Гостиный двор, 1920-30

Старый Гостиный двор


И они еще японцев называют косоглазыми

Воскресенье, Декабрь 23rd, 2012

Японские технологии на вооружении российских строителей.
Вооружение, прямо скажем, колоссальной разрушительной мощи.


О гнилых ветвях эволюции

Пятница, Декабрь 21st, 2012

Когда по радио или ТВ кто-нибудь с благостной интонацией говорит о том, что больше надо женщин в политику, в управление государством, и вообще больше им надобно дать власти везде, и тогда, дескать, настанет всеобщее благоденствие, потому что женщина, это женщина, она мягкая, она добрая, она мать, она, в конце концов, сиську дитям своим давала, а потому не может устраивать войн, мордобитий, расстрелов и прочего маскулинного зверства, а, напротив, будет править и руководить добром и лаской.
Так вот меня от этих речей всегда в дрожь бросает.
Потому как повидал за свою жизнь много баб на руководящих постах от самой мелкой сошки до очень крупной рыбы.
И я вам скажу, господа, это — пиздец.
Вот прямо так, без обиняков и звездочек — просто пиздец.
Более злобных, безжалостных, мстительных, жестоких и хладнокровных гуманоидов на земле нет.
Все эти сказки и легенды о бабской мягкости и доброте придуманы ими же для успокоения мужской части общественности и введения её, общественности, в пагубное заблуждение.
Соотечественники, особенно бывшие, заставшие еще совок в период расцвета его застоя, вы помните Кассирш и Продавщиц в гастрономах?
Вы помните их морковные губы и ногти цвета мужской крови на толстых пальцах?
Их взбитые копны на головах, обесцвеченные пергидролем и нашатырем, их толстые, как удавы фальшивые халы, скрученные на макушке.
Их злобные наштукатуренные хари, их равнодушный, надменный и невидящий взгляд из под выщипанных бровей.
А баба в регистратуре, а такая же баба в паспортном столе, бухгалтерии или любой другой конторе, от которой вы хоть как-то зависите.
Вы их помните, их невозможно забыть, они остаются в памяти засохшими пятнами вороньего помета, они въедаются, вгрызаются в мозг навечно, да, собственно, они никуда и не пропадали.
Они возрождались из помоев, грязи, навоза и крови, и только множились и крепчали всё это время.
Посмотрите новостные ленты — самые хладнокровные преступления совершают именно бабы.
Все эти судьи без души и совести, все эти прокурорши без сердца, министерские любовницы из четырнадцатикомнатных квартир и миллионерши из налоговых инспекций.
А нынешний людоедский законопроект, замысленный бабами и ими же и исполненный.
Мужики там у них были, как статисты, просто для массы, на подхвате.
Что-что там говорили про врожденное материнское чувство, доброту и прочие достоинства?
Где оно все?
Людоеды и садисты не обладают состраданием, они обладают лишь хорошим аппетитом и стремлением к извращенным удовольствиям.
Зайдите в сеть, откройте новости, прочтите, ужаснитесь, посмотрите на эти лица и вам не надо будет ничего объяснять, на этих лицах все написано, чего не скрыть даже фирменным макияжем и накладными прическами.
Словом, все зло от баб.
Только не надо путать баб с женщинами, это разные ветви эволюции двуногих прямоходящих.