Бездарная классификация, или классификация бездарности
Среда, Сентябрь 6th, 2006Я получаю массу извращенного удовольствия, когда искусствоведы и персонажи называющие себя художниками начинают с видом акселератов-очкариков разговаривать об искусстве, объяснять, что, и почему, и зачем, и каким образом, через слово вставляя «концептуально», «постмодернизм», «инсталляция» «авторское ви́дение» и «креативно». Такую же пургу несут еще, пожалуй, только экстрасенсы, потомственные целители и прочие медиумы облепленные эктоплазмом.
Если художник честно говорит, что, хрен его знает, почему он так написал, ну просто так оно ему в голову пришло, так оно само как-то написалось, и вообще он об этом не задумывался, то этому художнику верю.
А вот когда начинают подробно, с очень ителлектуальным видом лица рассказывать про какие-нибудь концепции, эманации и прочие пафосно-претенциозные материи, то это не художники, это умонедостаточные бездари, никчемности, креативщики.
Художник не может и не должен объяснять, почему написал, как написал и уж, тем более, зачем. А если какой-то «объект» или «инсталляция» требуют подробного разжевывания и без такого разжевывания вызывают, в лучшем случае, недоумение, то значит, что объяснять тут просто нечего. И незачем.
Все это мне пришло в голову после прочтения поста в блоге моего друга, где описано посещение каких-то датских провинциальных музеев и, главное, переданы высокоинтеллектуальные объяснения местечкового скульптора по поводу некоторых экспонатов.
Он долго рассказывал, что в искустве, особенно в скульптуре, совершенно неважно что и как делается, не важен процесс, не важен материал, не важно что изображено, а важно, что бы результат был социально ориентированным.
Потом он привел нас в очередной зал и сказал, что сейчас проиллюстрирует на примерах, что он имеет ввиду.
— Вот это, — сказал он показывая на какую-то черную трубообразную скульптуру, — Это асоциальное, совершенно неориентированное на социум искусство. А вот это, — сказал он, показывая на другой обьект и голос его наполнился нежностью и любовью, — Это могло бы быть вылеплено и 2 тысячи лет назад, и сейчас, и может быть будет вылеплено и через несколько тысяч лет, если человечество совсем не сойдет с ума. Это образ ВЕЛИКОЛЕПНОГО СОЦИАЛЬНО ОРИЕНТИРОВАННОГО ИСКУССТВА.
Образчик асоциального искусства.
И образчик искусства социально ориентированного.
Мне, например, асоциальная какашка понравилась гораздо больше прилизанного бижутерийного панно обремененного социальной идеей. В измайловском парке раньше такие водились во множестве. Домашние умельцы резали их кухонным ножом из найденных на стройках досок, мазали гуталином для цвета и блеска, и домохозяйки с удовольствием их покупали и вешали где-нибудь над сервантом с хрусталем или на кухне напротив раковины. Очень душевно и сразу приобщает к клану почитателей высокого искусства.
Любопытно, к какому из подвидов искусства этот скульптор отнес бы, например, любимого мною Лентулова и нелюбимого Уорхолла? Или Дали и Шилова? Или Чонтвари и Гойя? Уайэта и Де Кунинга?
А, в общем, шёл бы он лесом со своей классификацией. Есть только один вид классификации имеющий для меня право на существование: «Мне нравится» и «Мне не нравится».
И все.
