Pepsimist

А кто его знает, что хорошо, что плохо.
Иметь кучу бабла, это хорошо или плохо?
А дико горбатиться за эту кучу, чтобы иметь возможность прожрать за раз не десять баксов, а двести, это хорошо или плохо?
А драть задницу с утра до вечера ради того, чтобы прожрать двести баксов и быть прихлопнутым за оставшиеся?
Нет, если не прихлопнут, то, видимо, скорее хорошо, чем плохо.
А заранее не знаешь.
Заранее вообще никто ничего не знает, как бы не кичился разными там: «Человек, это звучит гордо!», «Венец творения» и ницшеанско-коммунистическими бреднями про насильственным отъем милости у природы.
Сейчас ты кипятишься по поводу своей богоизбранности и тычешь природе в нос своими бицепсами, а через час тебя уже грузят на цинковый стол.
И ты этого хотел? Ты к этому стремился? Ты этого ждал вот прямо сейчас?
Нет, не ждал. И вообще ты рассчитывал жить долго, богато и счастливо.
И даже где-нибудь совсем-совсем не здесь.
А очень даже в районе швейцарских Альп, к примеру.
И не просто рассчитывал, а даже был уверен.
Ибо бабла немеряно, гонора тоже, хватка стальная, а челюсти вообще титановые.
С такими-то данными да не на Лазурном берегу?
Ну или еще в каком-нибудь тихом месте, где нас уж нет, а те далече.
Но и на старушку бывает прорушка.
И на титановые челюсти свой лом всегда отыщется.
Особенно, если очень поискать.
А ты же так напрягался, так суетился, так лез во все щели и дыры, что лом тебя сам нашел.
Ты ему не просто на глаза попался, ты ему эти глаза намозолил, плешь проел.
Вот он твои титановые челюсти вместе со стальной хваткой, и того…
Чтоб не мельтешил, не зудел.
Без бабла, правда, тоже не очень хорошо.
А порой, так и вовсе плохо.
Тут плюс в том, что задницу не рвешь, не горбатишься, ключ в зажигании спокойно поворачиваешь и дверь в квартиру легированной сталью не обшиваешь.
А минус, что и ключа нет и повернуть его не в чем, а дверь хватит только кровельным железом обить.
Да и чего ее обивать-то, кому она даром сдалась вместе с твоим советским топчаном и телевизором Рекорд со сломанной ручкой.
Вот и решай тут, что такое хорошо, а что такое плохо.
Оно вроде здорово, если не знать, чем кончится.
Или расстраиваешься, расстраиваешься, а знать не знаешь, что лучше и придумать было нельзя.
Потом-то, может, и поймешь, да только задним числом, когда в газете прочитаешь, что самолет на который опоздал, рухнул в боливийских горах в жерло вулкана.
Так что никогда не знаешь, кого на самом деле Бог хранит — вон того в понтиаке и в шоколаде или этого в драповом пальтишке.
Кто знает, появись у этого, в пальтишке дело и деньги, так может давно бы уже гулял по пажитям небесным.
А так, пусть и в пальтишке, но по земле.
А тот что в понтиаке, оказывается, свое уже оттерпел и перемучился, и теперь материальное возмещение получает.
От Кого Надо.
Но кто ж все это наперед знает…
Только тот, Кто Надо.

Шведский рекламный цензор - Торговый Этический Совет (ERK) (аналог российского ФАС) остро критиковал производителя культового конструктора Lego, обвиняя его в сексизме. Внимание организации привлекли изображения, содержащиеся в новом каталоге конструктора, на одной из страниц которого изображена играющая в розовой комнате девочка в окружении пони и принцесс от Lego с подписью: “Все, о чем мечтает маленькая принцесса”. На другой же странице представлен мальчик в голубой комнате, развлекающийся другими стереотипными моделями - пожарными, полицейскими и самолетом и подписью: “Тонны блоков для мальчиков постарше”.

Члены ERK считают, что, размещая подобные имиджи, Lego способствует укоренению стереотипных взглядов на гендерные роли обоих полов и унижает, как женщин (девочек), так и мужчин (мальчиков), прививая им подобные анахронистичные модели поведения. Внимание организации привлекли и другие страницы каталога, на которых мальчики фигурировали на голубом фоне, а девочки на розовом.

Оправдания Lego, базирующиеся на утверждении о том, что компания и не помышляла способствовать сексизму, не произвели впечатления на ERK. Совет запретил распространение каталога, сославшись на решение Международной палаты торговли, постановившей, что реклама не должна каким-либо образом дискриминировать мужчин или женщин.источник

Реклама тампонов с крылышками и без оных или суперсредства от уретрита и простатита, это, выходит, не дискриминация по гендерному признаку?
Или тут принято негласно, что, уж коли никуда от этого не денешься, то месячные с простатитом взаимоуничтожаются, аннигилируются и, как бы, не считаются.
Да что тампоны с уретритом, достаточно глянуть в любой каталог — дамочки исключительно в бюстгалтерах и кружавчиках, а мужики в трусах с «окошком». Наоборот, почему-то не бывает.
И это, по мнению Торгового Этического Совета, не сексизм.
Наверняка этот совет состоит из компании высохших феминисток, мужей-подкаблучников, импотентов и латентных транссексуалов. Какая компания, такая и этика.

Толстая, грубая коричневая бумага.
Когда в нее заворачивали колбасу, то на бумаге оставались мокрые следы.
Потом, когда бумага подсыхала, эти следы почему-то зеленели.
То ли сама бумага зеленела, то ли крахмал из колбасы, то ли еще что-то.
В магазины эту бумагу привозили в огромных тяжеленных рулонах.
Иногда мясников заставляли рубить эти рулоны вдоль.
Но мясники, будучи отдельной и влиятельной кастой, редко на это соглашались, потому что топоры свои берегли.
А любой мясник мог послать в любое срамное место любого директора магазина, не говоря уже о товароведах, заведующих отделами и прочей руководящей мелочи.
Поэтому чаще бумагу заставляли резать рабочих.
Работа нудная, скучная и тяжелая.
В запойных магазинах похмельные работяги резали обычными ножами, какие под руку попадутся.
В более трезвых магазинах рукоделистые работяги либо сами делали специальные «уголки» из закаленной стали, либо заказывали у корешей с заводов.
Когда весь рулон превращался в кипу разномерных листов, их резали уже на столах длинными ножами до нужного размера и разносили по отделам.
В мясном отделе в них заворачивали колбасу, потроха и мясо.
В молочном — сыр, творог.
В кондитерском листы ловко скручивали в кулечки, в которых отвешивали сухари, сушки, конфеты и прочую россыпь.
Весовой сахарный песок, кстати, тоже часто продавали в таких кульках.
В хлебные отделы никакой бумаги почему-то положено не было.
А картошку продавали в больших бумажных пакетах по три килограмма.
Стоил пакет, если не ошибаюсь, тридцать копеек.
Будучи «бедным студентом», иногда выкидывал из пакета несколько картофелин, кидал туда стеклянную банку «Чечевицы в томатом соусе», и таким образом снабжал свой молодой растущий организм белком.
Правда, не животным, а растительным.
Но это уже детали.

Девяносто процентов мясников, вернее, рубщиков, которых я знал, были здоровенными мужиками, больше похожими на одесских портовых грузчиков.
Наверное, не все они были именно такими, но собирательный потрет, сохранившейся в памяти выглядит так.
Руки, как покрытые шерстью окорока, пунцовые ряхи, мутно-водянистые выпуклые глаза и огромный живот в испачканном кровью фартуке.
Пили они в количествах, иногда, невероятных.
Пили, ясное дело, только водку.
Хотя знал одного или, может быть, двух, предпочитавших коньяк.
Но это уже были эстеты и даже отщепенцы.
Настоящий мужик, как известно, пьет исключительно водку.
Коньяк по рангу был положен партийной, административной, научной и прочей номенклатуре.
Разнообразное жулье тоже предпочитало коньячок, но как вещь статусную.
Изредка его употребляла и вшивая интеллигенция.

Стеклянные банки с консервами и соком почему-то всегда были ужасно грязными и пыльными.
Что маленькие трехсотграммовые, что большие трехлитровые.
И крышки у них были непременно ржавые.

Молоко в треугольных пакетах.
Синих и красных.
Цвет пакета зависел от жирности.
Из них было удобно пить где-нибудь на природе.
Отрываешь уголок и пьешь.
И они никогда не падали, в отличие от нынешних прямоугольных.
Но тогда прямоугольных пакетов почему-то не было.
Если не ошибаюсь, первые прямоугольные пакеты появились во время Олимпиады в восьмидесятом году.
В них продавали финский сок Marli.
К каждому пакетику даже прилагалась трубочка, что вообще уже было делом невероятным.
У меня даже сохранился набросок тех лет с этими пакетиками.
Тогда же в изобилии появились (а вскоре и закончились) финский клюквенный ликер Арктика и чудесный кипрский мускат Loel.

Еще очень любил молочный коктейль, который делали в магазинах в больших гудящих машинах.
В промышленных миксерах.
В большой алюминиевый стакан кидалось полбрикета мороженого, вливалась ложка или две сиропа и доверху доливалось молоком.
Этот стакан продавщица цепляла к миксеру и через несколько минут разливала пенное густое содержимое уже по стеклянным граненым стаканам.
Стаканы ополаскивала тут же, в специальном приспособлении вроде уменьшенной копии биде.
Или питьевого фонтанчика.
То есть, струйка воды била снизу.
Вниз же и сливалась.
Еще, кроме коктейля, из больших стеклянных баллонов разливался сок.
Помню вечный сливовый, яблочный, персиковый и томатный.
Сливовый и персиковый не любил за то, что они были мутные, «с лохмотьями».
Для томатного сока на мокрых мраморных прилавках стояли блюдечки или стаканы с солью и алюминиевой ложечкой.
Соль всегда была влажная, комками и красноватая от сока, а ложки были в налипшей соли.
Из-за этого томатным брезговал.
Противно было цеплять на общественную ложку кусок мокрой красной соли и кидать в стакан.
Правда, стаканы тоже были общественные и формальные манипуляции в струйке воды чище их не делали.
Но тут уж деваться было некуда.
Пластиковых или даже картонных стаканов тогда не было.
В картонных стаканчиках продавалось только фруктовое мороженое за семь копеек.
Зато деревянные занозистые палочки для мороженого были бесплатными.
Можно считать это великим достижением социализма.

Из хлеба любил Городские булки, батоны Студенческие, Рижский хлеб, Бородинский и, когда попадались, рогалики.
Еще калачи и ситники были вкусные.
В охотку, не часто брал Хало.
Хало, это такой плетеный, похожий на толстую косу батон, посыпанный маком.
Очень любил калорийные булки с изюмом и ореховой крошкой сверху.
Среди крошки иногда попадались и половинки орехов.
На работе перекусывал просто парой Городских булок с бутылкой лимонада Буратино или Тархун.
И все.
Было очень вкусно, дешево и «насыщательно».
Такой хлеб (как, впрочем, и лимонад), пропал уже очень давно.
Не говоря о рогаликах и калорийных булочках.
Сейчас хлеб вообще дрянь.
Дерьмо, я бы даже сказал.
Единственное достоинство нынешнего хлеба в том, что он есть всегда и он всегда мягкий.
Ну, о хлебе еще некоторых советских легендах я уже писал.

И вы думаете, что я хотел бы снова туда, чтобы есть Городские булки и запивать их Буратино?
Даже и не думайте.

Откуда все эти фюреры берутся? Либо его бабы не любят, либо критики не ценят, либо изо рта у него воняет невозможно…

Стругацкие

А еще много среди фюреров всех мастей маломерков метр-с-кепкой.
И не просто много, а преобладают.
Да сами посмотрите…

С утра встал, сладко потянулся — все ладони в потолочной побелке.
Гимнастику сделал — на стенах отпечатки и локти болят.
В коридоре разойтись только боком.
Это если габариты девяносто-шестьдесят-девяносто.
Пивное брюшко расходится с бюстом пятого номера, как шестерка с девяткой.
С минимальным зазором.
Впритык.
Остальные по очереди.
Коридор с односторонним движением.
На диван лег и знаешь — под тобой и над тобой такие же диваны стоят и на них такие же фигуры так же лежат.
Планировка такая.
Советская называется.
Мебель разная, достаток разный, вкусы разные, расстановка — одна.
Здесь диван, здесь тумбочка, тут кресло и в угол у окна телевизор засунут.
Только у одного Рекорд, у другого плазменная панель.
Хотя программы одинаковые, что характерно.
Хочешь иначе?
Сноси дверь, пробивай с другой стороны и туда ее ставь.
Будешь из столовой в спальню через туалет ходить.
Неудобно через туалет?
Переноси туалет в прихожую, ванную в спальню, спальню на место гостинной.
С лестничной площадки будешь сразу в сортир попадать.
Иногда бывает очень кстати.
Готовить в ванной, мыться в столовой, спать у канализации, облегчаться в гостинной.
Зато стиральную машину из спальной убрал и холодильник из платяного шкафа вынул.
Еще окна придется перенести и две перегородки убрать вместе с дверьми.
Совместить туалет с ванной, спальню с гостинной и кухню в столовую встроить.
Прихожую объединить с лестничной площадкой, а лифт чтобы сразу в спальню открывался.
А можно с соседями договориться и сделать одну кухню на всех где-нибудь у мусоропровода.
Чтоб очистки далеко не носить.
С такими стенами, дверьми и окнами все равно все знают кто что недосолил и куда лука нашинковал.
Так чего ж прятать, чего таиться, давайте прямо тут, вместе, в одном котле.
Коммуникабельность развивать, обоюдоострую терпимость и эту… толерантность.
А еще скинемся, дробовик один на всех купим, график составим и будем свою частную собственность защищать с оружием в руках.
А то уж больно много до нее охотников.
Особенно, среди тех, кто ее, нашу собственность, по службе защищать должен.
Вот от этих особенно.
Еще надо будет лопаты в жэке взять и ров по периметру выкопать.
Пять в ширину, три в глубину.
В ближайший лес съездить, деревьев нарубить и частокол вкопать.
Метр в толщину, семь в высоту.
И мортиры из ближайшего музея в окна выставить.
Бутылок с бензином на крыше накопить побольше и булыжников туда натаскать, орудие пролетариата.
Поди подойди, сука.
А потом взять, и отделиться на фиг.
Суверенитета потребовать и всяческой независимости.
А когда не дадут и станут бомбы кидать и из танков обстреливать, прокопать быстро тоннель до Тихого океана, и всем домом уплыть к едрене фене совсем.
И так и плавать в абсолютной независимости и с полными штанами суверенитета.
И флаг на антенну повесить.
Унылый Роджер.
На червонном поле сумасшедший скелет с двумя головами и куриные кости в форме буквы Х.
Наш дом — наша крепость.
И отойди!