Парк имени елдыринской слободы
В ландшафтном дизайне есть два понятия: «английский парк» и «французский парк».
В ландшафтном дизайне нет понятия «постсоветский парк». Да и советский там тоже отсутствует по понятным причинам как явление.
Типичный пример французского парка, это парк в Версале. Строгая геометрия, симметрия, все причесано, пострижено, приглажено, все по линейке, очень скучно и дико помпезно.
Английский же парк, это максимум естественности, натуральности и свободы.
Вот, очень хорошее описание разницы между этими двумя стилями:
Александр Поп (поэт, создатель первого английского парка) хотел создать парк, отвечающий английским представлениям о свободе и независимости человеческой личности. Французский регулярный парк казался ему олицетворением государственной тирании, которая подчинила себе даже природу, как, например, в парке Версаля. Англию же поэт считал свободной страной, и это должно было проявиться во всём, даже в отношении к природе.
Новый яркий пример постсоветского парка недавно появился в Москве.
Ясно, что лекцию о ландшафтном дизайне я здесь писать не собирался. Собирался я долго и грязно ругаться матом повышенной этажности.
А спровоцированы потоки мата недавним посещением столь мною любимого Воронцовского парка. Чистый, аккуратный, с мамашами, детишками и пенсионерами безмятежно прогуливающимися по дубовым аллеям и в небольшой уютной рощице. Тихо, спокойно и уединенно.
Было.
Мы не в Англии и даже не во Франции, и потому в паркостроении тоже идем своим путем, как всегда, отличным от всего остального разумного человечества.
Первое, что меня насторожило еще на подходе к парку, это огромное скопление машин вдоль ограды и какое-то мельтешение внутри, видное сквозь листву.
Первый сюрприз поджидал у входа, которым всегда пользовались. На него были навешены новенькие ворота, закрытые на большой амбарный замок аккуратно покрашенный зеленой масляной краской.
Удивились, пошли к другому, «парадному» входу.
Вторым сюрпризом оказался мрачный секьюрити, скучающий на входе и проводящий, как я понял, фейс-контроль, на предмет фейсов с алкогольным блеском в глазах. Хотя, на самом деле, фиг его знает, зачем его туда поставили, потому что официальных входов несколько, а на них я секьюрити уже не видел.
Третьим сюрпризом оказалось огромное количество клумб, клумбочек, цветников и вазонов всевозможных форм, видов и размеров, засаженных огромным количеством цветов. И этот сюрприз был бы даже приятным, если бы клумб не было так много, а цветы не были подобраны таким образом, что через три минуты в глазах начинало рябить от дикой пестроты и пошлой аляповатости.
Увидев четвертый сюрприз я понял, что здесь все серьезно. Посередине пруда из воды торчала огромная пестрая елда, долженствующая изображать, как я понял, глобус, и из этой елды била струя воды.
Зачем посередине пруда нужен глобус и почему из дырки в глобусе должна хлестать вода, я не понял. Наших креативных дизайнеров вообще понять сложно, а уж там, где им дают волю, царит сплошной местечковый сюрреализм с потугами на провинциальное эстетство.
Пораженные этой торчащей из пруда елдой мы поспешили скрыться от этого кошмара в тень дубовой аллеи и передохнуть в рощице.
Но там нас тоже поджидала масса сюрпризов. Да еще каких!
По когда-то пустынной аллее плотным потоком шли толпы праздношатающихся граждан с озабоченными лицами советских провинциалов впервые попавших в ГУМ.
Вдоль аллеи были густо высажены фонари, а на каждом столбе висел венок, какими на трассах отмечают место гибели фатальной аварии.
Между траурными фонарями стояли сложные металлоконструкции замаскированные ветками и цветами, назначения которых я сперва не понял. Понять удалось лишь отойдя от них на приличное расстояние. Оказалось, что каждая такая херовина представляла собою одну из букв алфавита.
Недоумевали мы по поводу этий букв до тех пор, пока не продрались сквозь толпы отдыхающих к концу аллеи, где стоял парадный стенд, вроде приснопамятных досок почета, на которых раньше высохшими гроздьями висели выцветшие передовики производства. На стенде, в лучших традициях советского оформительского искусства гуашью был нарисован план парка и на этом плане аллея была обозначена как «Аллея Алфавит». Зачем в бывшей усадьбе графа Воронцова вдоль дубовой аллеи расставлять алфавит?! Для обучения неграмотных? Для проведения уроков освоения русской азбуки среди местного населения?
Тут уж мне вовсе стало невмоготу и я решительно свернул в лес, в котором всегда любил гулять с трубочкой в зубах.
В лесу меня сразили окончательно и наповал.
Лес оказался огорожен железным забором. То есть буквально. Не веря своим глазам я подошел поближе. Забор действительно стоял. Основательный, круто сваренный забор, покрашенный то ли черной то ли коричневой краской. В заборе был сделан вход в виде тяжелых двустворчатых железных ворот. Внутри когда-то прозрачного, поросшего темной зеленью, зеленым мхом и усеянного шоколадными дубовыми листьями было ровно и гладко, как на бейсбольной площадке. Канавы были засыпаны, холмики срыты, а сверху все покрыто свежей мелкой изумрудной газонной травкой.
Ошарашенные мы прошли дальше, вглубь и тут наткнулись еще на один забор. Выяснилось, что весь лес представлял собою скопление загончиков огороженных все тем же черным железным забором. Перейти из одного загончика сразу в другой нельзя. Сперва надо выйти на аллею и пройдя по ней дойти до железных ворот в следующем загоне.
Скопление металлических оград среди деревьев так напомнило сельское кладбище, что мы пулей вылетели оттуда.
Снова пробрались сквозь толпы граждан, которые с провинциальным удовольствием щелкали друг друга на фоне венков на фонарях, железных заборов и аляповатых пестрых клумб-попугаев.
Мы выбрались из этой смеси местечкового шика, сталинского ампира и креатива провинциальных дизайнеров через очередные железные ворота на улицу запруженную автомобилями и такими привычными неприветливыми российскими гражданами, и вздохнули с облегчением и горечью.
А ведь какой парк был, и как мы радовались, когда его взялись чистить и слегка облагораживать.
Но заставь дурака богу молиться, он лоб расшибет. А дураки, как известно, первая и самая многочисленная из двух главных наших бед.
А дурак деятельный по своей деструктивно-разрушительной силе страшнее атомной бомбы и мировой революции.
Фотографий я тогда не сделал, потому что был настолько ошарашен всем увиденным, что достать фотоаппарат просто в голову не пришло.
Поэтому ниже фотографии бывшего Воронцовского парка.
На схожие темы:
Подпишись на RSS