Pepsimist

№ 17

По темным густым лесам тучными стадами бродили гадливые кошки оставляя за собой тонны сочного, парного навоза. Вслед за кошками, с тачками и вилами наперевес лениво таскались местные крестьяне, собирая навоз для выгонки самогона и удобрения земли в своих личных подсобных хозяйствах. Впрочем, в хозяйствах ничего не росло ни с навозом, ни без него. Потому как крестьяне после сбора навоза с большим размахом и удалью отмечали это дело и ожесточенно отдыхали. А после отдыха, по традиции, проводили месяц в целебном лежании на печах, лавках и сеновалах с похмельными стонами, хмельными бабами и самогонкой. После чего наступала зима и запасенным высохшим навозом приходилось топить печи, поскольку дров напасти крестьяне по вышеозначенным причинам не успевали. Время от времени, погоняемые бабами крестьяне собирались в воняющие перегаром и прелыми тулупами компании, вооружались дрекольем и шли на охоту. За кошками. Кошек жрали, запивали крепкой навозной самогонкой и так дотягивали до весны, чтобы в марте снова взяться за тачки, вилы и приняться за сбор навоза под нестройное хоровое пение древней ритуальной песни, которую пели еще их пра-пра-прадеды:

У кошки четыре ноги.
Позади у нее длинный хвост.
Но трогать ее не моги,
За ее малый рост, малый рост…

Но вот однажды выяснилось, что навоза нет. Не будет больше навоза, поскольку всех кошек сожрали зимой, и взять его теперь решительно негде. Нет навоза, значит нет и самого главного продукта, того жизненного элемента, без которого функционирование крестьянских организмов невозможно в принципе. Метаболизм требует, и без того этилового элемента работать отказывается.
К концу лета все крестьяне вымерли. А гадливые кошки, те немногие, что попрятались зимой в медвежьих берлогах, со временем расплодились и снова принялись удобрять навозом все близлежащие леса, луга, поля, холмы, долины и лощины. Даже рыба в реках и озерах разжирела перейдя с личинок и прочих жучков-червячков на плавающий в изобилии по воде навоз.
А избы через пару лет развалились, сгнили, покрылись толстым слоем жирного навоза, а с ними вместе сгнила и исчезла под навозом и память о тех крестьянах.

— Туда им и вечная память. — Старик Бахметьев проглотил кусок капающего жиром, печеного на костре зеркального карпа, вытер руки о халат и погладил тарахтевшую рядом холеную кошку с прищуренными зелеными глазами. Подойдя к любимому своему старенькому оркестриону, он взял аккорд и тихо, но с чувством запел любимую древнюю песнь: «У кошки четыре ноги…»

Теги: Старик Бахметьев

Опубликовал:  . 14.05.2006 (Воскресенье) 05:06 дп Раздел Старик Бахметьев. Комментарии RSS.