Станислав Ежи Лец
Воскресенье, Февраль 12th, 2006Болото иногда производит впечатление глубины.
Я видел во сне действительность. С каким же облегчением я проснулся!
До глубокой мысли надо приподняться.
Полностью афоризмы Леца здесь
Болото иногда производит впечатление глубины.
Я видел во сне действительность. С каким же облегчением я проснулся!
До глубокой мысли надо приподняться.
Полностью афоризмы Леца здесь
Нет, это ужас, ужас! Хочу дробовик как в первом Doom, и стрелять, стрелять, стрелять… Во все стороны, жаканами, дробью и сечкой. Так чтобы грохотало и в клочья все, в клочья.
Эта сволочь снова заехала мозгой за мозгу. То есть, я не знаю точно, какая именно сволочь, но сильно подозреваю, что микрософт, падла.
И главное, какая мозга, и за какую зашла? Хоть знать бы.
Со вчерашнего дня в блоге, в админке перестали показываться кнопки Image Brouser и еще одного плагина. Вот только что были, а вот уже и нет ни фига.
Ну, думаю, плагины конфликтуют. Выключаю все, смотрю - пусто.
Активизирую один IB, снова ничего.
Пошел через мазилу смотреть — все, блин, видно, все есть, мигает, светится и переливается.
Иду в оперу. В опере все поют, все скачут, все роли знают, короче, все на сцене, то есть на местах.
Возвращаюсь в макстон, отключаю на фиг все его плагины блокировщики. Нету кнопки.
Иду в MyIE, та же картина.
Роюсь в настройках IE, выключаю все, вычищаю кэш, иду в блог. Кнопки нет как не было.
Захожу в другой блог, в соседней директории. Все кнопки на месте, все есть, все включено и работает. Возвращаюсь обратно, обнуляю кэш.
Не-ту-кноп-ки!
Графиня изменившимся лицом бежит пруду.
В общем, если у кого есть дробовик, возьму в аренду на полчаса.
Селедка, вкусная и питательная рыба, богатая жиром, фосфором и костями. Специфический ее пряный запах способен приводить в бесчувствие мух и мелких млекопитающих на расстоянии до десяти метров. Более крупные особи способны выдерживать нахождение в этой атмосфере даже до нескольких часов.
Пока селедка не приобрела еще своего специфического запаха, она плавает в морях и океанах, как и все прочие рыбы и морские животные. Ничем особенным она из общей массы ихтиологической общественности не выделяется.
Потребности её скромны, запросы мелки, недовольства не выражает, беспокойства не причиняет, большим умом не отличается.
Любит тихие заводи, густые заросли и плодородное дно, к которому и опускается на выходные дни с целью порыть его мордой и покопать плавниками.
Любит хоровое пение русалок, которым с удовольствием подпевает в меру своих ограниченных вокальных способностей.
Держаться предпочитает большими косяками, стаями и стадами. В невод идет покорно, руководствуясь принятыми среди селедок правилами: «Так надо» и «Положено».
Пуглива. Опасается всех прочих морских рыб и животных, даже гораздо более мелких и слабых, не говоря уже о крупных представителях ихтиологической общественности.
Основополагающая философская концепция селедок проста, бесхитростна и выражается общепринятым у них массовым девизом и жизненным принципом: «Как бы чего не вышло»
Словом, селедка, это мелкая, тихая, безобидная рыба идеально подходящая на роль простой, немудреной закуски к водочке и вареной картошечке. Хороша с черным хлебом, зеленым и репчатым луком, маслицем и уксусом.
Готовится быстро, в соленом и маринованом виде хранится долго.
Наряду с планктоном, служит одним из основных видов питания большей части морских животных, рыб и людей.
Из книги «Ихтиология и ихтиологическая кухня, рассказанная Пепсимистом»
По барханам, верхом на одногорбых верблюдах носились стаи нефтяных шейхов в белоснежных бурнусах с калашниковыми в руках.
— Что это? — спросил Шнойбелев.
— А это арабское народное развлечение — салочки а ля рюс. По-арабски: «Кто не спрятался, я не виноват». Очень популярное развлечение среди местных нефтяных магнатов и олигархов. — ответил Бляхлин.
— Да какие тут олигархи? — удивился Шнойбелев.
— А олигархи тут наши. Заскакивают время от времени на верблюдах попрыгать да пострелять от души. Дома-то все больше их отстреливают, а тут, видишь, как оттягиваются длинными очередями.
Из за бархана, взметая тучи песка и пыли вылетела дюжина всадников.
Затрещали автоматные очереди, в ответ глухо ударяли длиннющие мамлюкские карабины с тончайшей гравировкой и серебряной инкрустацией.
В воздухе носились крики «Аллах акбар!» и «Ага, бля!»
Несмотря на чрезвычайную активность перестрелки ни убитых ни раненых видно почему-то не было.
— Они холостыми стреляют что ли? — поинтересовался Шнойбелев.
— Почему холостыми, очень даже боевыми. А мимо бьют, потому что у них инстинкт профессиональный срабатывает.
— Что за инстинкт?
— Ну как… Ведь ежели ты делового партнера своего ухлопаешь, то с кем потом дела вести будешь? У него нефть, у тебя алюминий. У тебя нефть, у него алмазы. У тебя алмазы, у него бабки. У тебя бабки, у него еще бабки. Вот потому все мимо и получается. Как ни целься, как ни старайся, а рука сама ствол в сторону отводит.
— Ага… — Шнойбелев поднял брови, — Интересные вещи рассказываешь. Да только что-то слабо верится в эти шехерезадные сказки. По-твоему олигархи самые мирные и безвредные граждане? Чушь какая-то, братец!
— А я не говорил, что они для всех безвредные. Они для себя безвредные. Он ведь если араба этого из седла пулей вышибет, то вроде как себя ранил. А какой дурак станет за здорово живешь в себя пулю пускать? Никакой не станет. Тем более, если не дурак. А дураков здесь нет. Это уж ты мне поверь. Всякой твари по паре есть, но вот дураков нет.
— Ага, сплошные собаки Павлова с повышенным рефлексом выживания. — сплюнул на песок Шнойбелев.
— Чего ж тут плохого? — удивился Бляхлин, — Всем бы такие рефлексы, так знаешь, как жили бы!
— Как? — зло сказал Шнойбелев.
— А так, как живет широкая бахрейнская общественность.
— И как это, интересно, живет бахрейнская общественность? — скептически скривился Шнойбелев.
— А вот это отдельная песня. — мечтательно произнес Бляхлин, — Песнь песен, я бы даже сказал.
Шнойбелев и Бляхлин развернули тонкие шерстяные одеяла, и вынув из них чистенькие винтовки с мощной оптикой, устроились поудобнее на горячем песке и приложили глаза к окулярам.
— Ну что, споем? — спросил Шнойбелев.
— А то! — откликнулся Бляхлин, и мягко передернул затвор.
Поглядишь по сторонам - сплошь друзья, милые доброжелательные люди преисполненные любви к ближнему своему.
И эту любовь они отстаивают с автоматами Калашникова в руках.
И чем больше в них любви, тем плотнее огонь.
И добро у них всегда с кулаками.
А в кулаках большой обоюдоострый топор.
И с зазубринами, чтоб лучше цепляло.
Как кому по башке зацепило, так сразу человеку просветление настало, что любовь к ближнему, это наипервейшее дело, а не интеллигентские штучки вроде милосердия или там взаимопонимания!
А кто не согласен, того порубать к чертовой бабушке в салатную крошку вот этим самым топором, орудием и символом любви.
А как же! Любовь это вам не пацифистские сюсюканья!
Любовь требует силы, жесткости и решительности!
Кто не с нами любит, тот против нас любит.
А значит в капусту его, в крошку!
Так что, вот оно и есть, что добро с кулаками, а любовь с топором. Обоюдоострым.
И поди, поспорь.