Жизненные опыты старика Бахметьева - Опыт №11
Из жизненных опытов старика Бахметьева
№ 11
Старик Бахметьев оглянувшись вошел в развалины, сдвинул фальшивый кусок бетона и вытащил из щели между кирпичами тяжелую стальную рукоять. Надев ее на штырь, торчащий из толстенной металлической двери, скрытой до того за куском бетона, он несколько раз с натугой провернул, снял рукоять и снова засунул подальше в каменную щель. Пролез в дверь, щелкнул выключателем и аккуратно прокрутил массивное красное колесо с внутренней стороны двери, снова наглухо ее закрывая. Спустился по пыльным ступеням вниз, привычно глянул на сторожевые метки — все было на месте. Отодвинув кусок ржавой трубы протянул руку к пульту и отключил всю охранную электронику, открыл небольшую дверь, вошел и снова включил охрану. Скинув в большой зеркальной ванной испачканное пылью и грязью рванье, и наскоро приняв душ старик Бахметьев надел любимый стеганый и уютный халат, включил электроподжиг камина и сев в кресло принялся не спеша набивать трубку.
Из кухни вдруг послышалось тихое знакомое бормотание, какое-то шуршание и позвякивание посуды. Старик Бахметьев на секунду прислушался, встал и направился в кухню. Вот и Веничка снова образовался! с удовольствием подумал он. Интересно, что сегодня расскажет. И похоже, снова угостит каким-нибудь своим кулинарным шедевром, заключил Бахметьев, услышав запах чего-то запеченного с чесночком и пряностями. Но ведь хоть бы что-то пикнуло, хоть бы лампочка какая в сигнализации замигала, ну ни-че-го! А он — тут! восхищенно подумал старик Бахметьев.
На кухне Полоумный Вениамин в вечных своих ботах, которые старик Бахметьев так и не приучил его снимать в доме, закатав рукава, в идеально чистом бежевом переднике усердно и внимательно обжаривал небольшие куски мяса с овощами и еще чем-то неясным в глубокой китайской сковороде, постоянно чего-то туда подсыпая, подливая и подбрасывая.
— Здравствуй, Веничка! Очень рад снова тебя видеть! — сказал старик Бахметьев, приобнял Полоумного Вениамина и прошел к бару.
— Приветствую вас, Александр Николаевич! — наклонил голову Полоумный Вениамин не переставая споро шинковать здоровенным блестящим тесаком. — Старик Гриша, Васенька и Ганька велели Вам приветы передать. Я их вон там, на столик резной сложил, а от Гриши еще и персональный, особый. — и кивнул головой в сторону бутыли.
Старик Бахметьев взял заботливо выставленную Вениамином бутыль фирменной гришиной настойки и налил крошечную рюмочку чем-то переливающимся бирюзовым и алым.
— Да, хорошо! Спасибо Веничка. — старик Бахметьев обмакнул губы в настойку — Ум-м! Хороша чертовка! Молодец Гриша, умелец! — Бахметьев принялся не спеша раскуривать трубку. — А что сам Гриша не прибыл? Да и Васенька, помнится, обещался?
— Ну как же, Александр Николаевич! — несколько удивился Вениамин, — Им же сколько верст, да границы, да повстанцы с населением, а то еще войска какие или там бандиты. А Гриша этого не любит. Говорит, что это расходится с его представлением о целесообразном и разумном. Даже если и с Васенькой вместе. С Васенькой прошли бы, да сколько по пути греха на душу взяли бы…
Вениамин ссыпал нашинкованное в сковороду и брызнув туда чего-то из маленькой бутылки принялся крутить сковороду над большим пламенем.
— Вот сейчас, как раз разрабатывает, — он поднял глаза к потолку и процитировал — «Принцип вневещественного передвижения вещества в пространстве без непосредственного его, вещества, движения». Обещался как раз к третьему дню закончить и Вас посетить.
— А как все же ты, Веничка? — привычно поинтересовался старик Бахметьев. — Ты же принципов не разрабатывал, над проблемами вневещественными не раздумывал, а у меня снова электроника охранная на тебя не сработала. На муху реагирует, на дуновение, на мысль дурную, а на тебя никогда. И никаких тебе, понимаешь, повстанцев с населением…
— Так, а Вы, Александр Николаевич, когда из одной комнаты в другую идете тоже перед этим принципов не разрабатываете и вовсе не думаете, как идти будете. Просто идете и все.
— М-да… Это ты верно говоришь, Веничка. — Старик Бахметьев снова с удовольствием обмакнул губы в рюмку и подивился гришиному таланту делать настойки из чего угодно. — Ну, а все же?
Полоумный Вениамин споро и ловко раскладывал уже готовые яства по маленьким фаянсовым тарелочкам и пиалам, разливал по другим пиалам разнообразные соуса и приправы. Пахло изумительно вкусно.
— Григорий Палыч умом все берет. Он все решить, придумать, изобрести может. — Вениамин достал из упаковки металлические палочки с иероглифами и аккуратно разложил их на изогнутых обливных подставках. — А у меня ум слабый, потому я и не напрягую его вовсе. Там, внутри у меня все само решается, а я только делаю. А что, как и почему — не знаю. Силы ума не хватает понять. Вот я и не стараюсь. К чему, если и без того получается?
Вениамин взял собранный поднос и пошел в столовую.
— Приятного аппетита, Александр Николаевич! — сказал он, ставя поднос на стол. — Вы идите. Остынет.
— Начинай Веничка! Я сейчас подойду. — ответил с кухни старик Бахметьев, положил трубку на малахитовую подставку и медленно, с удовольствием допил рюмку.
Камин чуть светил переливающимся розовым и желтым, По комнате бесшумно летали мягкие тени. Пахло хорошим табаком и гришиными настойками. В креслах лицом к камину сидели старик Бахметьев и Полоумный Вениамин и о чем-то увлеченно спорили не замечая ничего вокруг. Им было тепло и хорошо.
На схожие темы:
Подпишись на RSS