Бояться не надо!

05.11.2012

Ну вот прошел еще один год. Опять доверились и опять опоздали.

- Как ваше мнение?

- А черт его знает.

- Что может быть?

- Все может быть.

- Что делать?

- Давай так: СТРАХ ИСПЫТЫВАТЬ МОЖНО, А БОЯТЬСЯ НЕ НАДО.

Хватит цепляться за эту жизнь. Как мы убедились - в ней ничего хорошего. Несколько раз вкусно, несколько раз хорошо. И это все.

Любое правительство либо нас сажает в помои, либо мы его сажаем туда. То есть оно нами руководит оттуда. И даже не руководит, а посылает и отнимает.

Что там было в этой жизни? Я вас спрашиваю, что там было в этой жизни… Много разной водки, поэтому ничего вспомнить невозможно…

- Миша, как вы меня не вспоминаете, мы же в поезде литра три выпили…

- Поэтому и не вспоминаю, сынок.

Ибо, как радость, мы пьем истово, до состояния ликования; как горе - пьем до состояния заглушения…

Да. Этого жалко. Водки с друзьями жалко. Водки на кухне, беседы рот в рот жалко. Любви на подоконнике жалко. Это только мы, это только у нас: лампочку в парадной хрясь и любишь, как ротный старшина, как бездомный кот, горящий изнутри. Любви жалко, выпивки жалко. Возвращений. Блудных следов своих путаных с другом вдвоем мокрым утром туманным, нелетным, милицейским жалко…

Снега жалко тихого в лесу, шапочки меховой и личика под ним румяного, глазастого, переходящего в ножки нежные, скрытые под джинсовым панцирем…

Жалко. Да… За всю жизнь, за все годы, за все жизни моего деда, прадеда, отца, отчима, второго отчима и меня - ни одного толкового правительства.

Оно что, присуждено? Оно что, там глубоко наверху решено, что мы должны мучиться?

Клянусь, из взаимоотношений с властью вспомнить нечего. Ну нечего! Отнять и послать. Послать и отнять. И из нас же! Из нас же!! На моей жизни, из того, что я помню, никогда не мог сказать, что эта компания откуда-то приехала. Ну рожи прошлые мы же все помним! Ну, еще раз напряжемся: рожи, те, что у киоска с утра, те и там, наверху. Как эти не могут двух слов связать, так и те. Эти - глаза маленькие, лицо большое, идей нет, и те - глаза маленькие, лицо большое, идей нет… Эти думают, чего бы с утра, и те… Ни разу никто не сказал правильно по-русски. Все через мат. Я сам матом могу. Все мы матом можем. И чего дальше?

Сейчас некоторые наши из оголтелых кричат:

- Лучший генофонд уничтожен! Мы нашли виноватых! Давай за нами!

Куда ж за вами, если лучший генофонд уничтожен. А вы тогда кто? За вами пойдешь, опять морду набьют. Где же найти приличный генофонд? Куда деваться человеку не совсем здоровому, но тихому и порядочному?

Почему у нас старый от молодого мозгами не отличается - вспомнить нечего. Что-то есть типа мелочи в кармане: сырки в шоколаде за восемнадцать копеек, пол-литра за три шестьдесят две, фруктовое эскимо за восемнадцать копеек. И только древние старики помнят по-крупному: глубокое и постоянное изменение нашей жизни к худшему. То есть непрерывное улучшение, приводящее к ухудшению жизни на основе строительства коммунизма, развитого социализма и недоразвитой демократии с нашим лицом.

Пишите мемуары. Мат, стояние в очередях, ожидание в приемных, долгие, бессмысленные разговоры с вождями и кипа собственных жалких заявлений:

"Прошу не отказать", "Прошу учесть", "Прошу обратить внимание", "Прошу выделить", "Прошу похоронить"… И такая же дурная резолюция в левом углу:

"Иван Васильевич, при возможности прошу изыскать".

А я мать его в гроб!

Давай вспоминать дальше, чтоб оправдать неистовое стремление к этой жизни. В тридцать лет начинается поправление резко пошатнувшегося здоровья на фоне непрерывного уменьшения выделений на медицину.

- Вам надо на операцию. Собирайте вату, бинты, шприцы, капельницы, гималезы, гидалезы, банку крови. Лежите с этим всем. Мы вас разрежем и поищем внутри. Нам тоже интересно, отчего вы так худеете.

Полная потеря интереса к своему здоровью со стороны больных и врачей сделала нас одинаково красивыми. Про рты я рассказывал, творожистый цвет кожи упоминал, запах изо рта описывал. Сутулая спина и торчащий живот дополняют внешний облик строителя коммунизма.

Что ж, я так думаю, цепляться за эту жизнь. Когда и как мы переживем сегодняшних начальников, чтоб увидеть светлую полоску, я уж не говорю - почувствовать…

И так тонко складывается ситуация, что при гражданской войне мы опять будем бить друг друга: то есть беспайковый - беспайкового, низкооплачиваемый - бесквартирного, больной - больного. Ведь все мы и вы понимаете, что до них дело не дойдет и дачу их не найдешь. И опять дело кончится масонами, завмагами. армянами и мировой усталостью, которая и позволит всем вождям от районных до столичных снова занять свое место. Что они немедленно сделают с криком:

"Дорогу пролетариату! Народ требует! Народ желает, чтобы мы немедленно сели ему на голову!" А мы с вами расчистим им путь своей кровью. Такие мы козлы, не умеющие жить ни при диктатуре, ни при демократии.

- Не готовы наши люди, - говорят вожди. - Не готовы! Жить еще не готовы. Помирать не хотят, а жить не готовы.

Вот я и предлагаю: не бояться помереть в этом веселом и яростном мире. Врагов не бояться. Кто бы ни пришел - уголовник или патриот, вождь или сексот. Кто первый ворвется в квартиру - он и перевернется. Свобода стоит того, а эта жизнь того не стоит. Мужество рождается от трусости. Первый пострадает, второй задумается.

И меньше сидеть дома. Легче идти на контакты. Настало время контактов и политических знакомств. Искать своего, порядочного, которому тоже жалеть не о чем. Искать легко - по лицам. У порядочных есть лица, у непорядочных и там и там вместо лица задница… И сходиться.

Все уже ясно. Когда появится правительство, удовлетворяющее нас, - нас не будет. Когда появятся законы, разрешающие нам, - нас не будет. А когда они войдут в действие - и детей наших не будет.

Поэтому первое. Свалки не бояться - тогда ее не будет. Землю брать - тогда она будет. Свободу держать зубами. Вождей, живущих с нами параллельно, угробивших нашу юность, - давить. И ничего не бояться. Хватит кому бы то ни было когда бы то ни было распоряжаться нашей жизнью. Каждый сам знает, когда ее закончить.
И©точник Бояться не надо!.


Михаил Жванецкий об отце

05.11.2012

Михаил Жванецкий посвятил новую книгу отцу. В новой книге писателя самые пронзительные главы именно о нём.

Михаил Жванецкий
Отец мой, врач мой!

Миша! Есть люди несчастливые, но везучие.
Им часто везет.
Но у них не накапливается.


Это не лошадиного ума дело.


А его необъяснимость, кроме вражды, ничего не вызывает.


Если ты выпил — молчи.
Твое мнение будет от выпитого, не от увиденного.


Мы в восторге от "Битлз".
И вдруг — Высоцкий.
И вдруг — Ахматова.
Вдруг понимаем слова.
Если бы так же понимать Эдит Пиаф.
"Садитесь, милорд.
На стол кладите ноги.
Заботы на меня".
Петь-то надо слово, сынок…


А у тебя одна мысль в голове: "Селиванова".
Селиванова Надя, Селиванова Надя…
Как и о чем с тобой можно говорить?


читать полностью


Сьюзан Кейн об интровертах

05.11.2012

Как выраженному интроверту, послушать было очень любопытно. Прочим тоже рекомендую. Экстравертам, кстати, тоже будет небезынтересно.


Выбор

03.11.2012

Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что могу. И дай мне мудрость отличить одно от другого.
Не дай ошибиться, Господи.


Заброшено и разрушено

02.11.2012

Городской исследователь, фанатик заброшенных убежищ и разрушенных больниц, художник, фотограф и режиссер Andre Govia.
Администрирует группу на Flickr под названием «Abandoned asylums» и является членом «Mission Abandoned».
Очень специфическая и узнаваемая постобработка всех работ оставляет весьма мрачноватое впечатление от его огромной коллекции.

yOur SoUL iS miNe Abandoned asylum T
yOur SoUL iS miNe Abandoned asylum T

смотреть еще


Бактерии намерены сожрать деньги российских коррупционеров

31.10.2012

Голландские ученые готовятся подорвать российскую экономику.
В частности, они намерены превратить строительство и, в основном, обслуживание дорог в копеечный и потому неинтересный ни чиновникам, ни подрядчикам процесс.
В итоге дорог у нас не будет в еще большей степени, чем их нет сейчас, что кому-то может показаться невозможным.
Но мы-то знаем, что в нашей стране нет ничего невозможного.

Голландские бактерии на страже российских законов

Подробности здесь


Geraldine Chaplin by Peter Lindbergh

31.10.2012

Потрясающе выразительный портрет Джеральдины Чаплин, дочери Чарли Чаплина. Фотограф Питер Линдберг (Peter Lindbergh) ©

Джеральдина Чаплин | Geraldine Chaplin by Peter Lindbergh