Мы жили и выросли в одном дворе.
Он был на два года младше, и когда я уже присаживался на лавочку с сигаретой, весь в хипповских волосах и фенечках, он вечно приставал, чтобы выяснить, что спрятано в кожаной фенечке, висящей на моей шее.
Позже он сам отрастил длинные патлы, завел гитару, но ни хипарем ни музыкантом не стал.
Еще позже так и не стал бандитом, хотя одно время во всю крутился среди них.
Ему казалось, что надо поднабраться некоторой крутизны, мужественности и загадочности.
В бандитской романтике он со своим умом и интеллектом разобрался быстро и ушел в поиски чего-то, в чем можно было бы реализоваться, а не получить пулю в живот.
Много фотографировал, но получалось плохо, не хватало фантазии и внутренней свободы.
Он не мог делать плохо или не до конца.
Если видел, что не может стать мастером — бросал.
Мотался челноком в египты с турциями и даже завел палатку где-то в Луже, но государство сожрало всех челноков вместе с их бизнесом и он занялся кино.
Он не снимал кино, он был тем, кого называют пиратами.
Он был интеллектуально-информационным центром, прекрасно зная кино и все с ним связанное.
Вкладывали бабло, закупали оборудование, арендовали площади другие, ему это было не интересно.
Он формировал ассортимент плюя на спрос и руководствуясь собственным вкусом.
Потом с пиратством тоже стало кисло и неуютно, фирмочки распадались, оставшиеся штамповали диски по «12 в одном», чего он, со всем своим отношением к искусству перенести не мог.
Страшно увлекся дайвингом, таскаясь периодически в какие-то специальные места на теплых морях с затонувшими кораблями и прочей подводной экзотикой.
Он заваливал меня сине-зелеными фотографиями со дна морского, с обломками амфор, рассыпанными монетами, поросшими ракушками останками чего-то и прочей экзотикой.
Еще все время присылал фотографии своих кошек, которых обожал.
Собственно, это были, наверное, его единственные близкие существа.
При всем количестве друзей и приятелей, он был очень одинок.
Ну, вот так сложилось, такой был характер — свой парень, всегда готовый помочь и отшельник-одиночка.
Был отличным человеком с великолепным, острым чувством юмора и отличным слогом.
Мог бы писать, но почему-то боялся.
Наверное, боялся, что не получится идеально, а иначе не мог.
Был ранимым и добрым, маскируя слабость подчеркнутой независимостью и мужественностью.
Он был очень хорошим человеком.
Он был последним моим другом детства.
Ему было пятьдесят.
Прости меня, Андрюха.
"Вот часто думаешь: ну за что всё ЭТО мне, несуразная жизнь, переживания по мелочам, неустроенность, вечное отсутствие чего-либо или кого-либо, хроническое несовпадение желаний и возможностей, перманентное безденежье, переходящее в долги…
но в конце концов понимаешь, что без этого и меня самого не было бы…
…а может это был бы какой-нибудь бык в кожаной куртке, с короткой и "яркой" жизнью и финальным выстрелом в подъезде…
…или нервический бизнесмен с ранней импотенцией, язвой и геморроем, ищущий успокоения у психоаналитика, проституток или "отдыха" с анимацией…
…или работяга, с его провисшими трениками, заводом, курение на лестнице в шпротную баночку, пятничным портвейном, драками во дворе и красномордой "супругой"…
…или военным, с горящими глазами, живущим по общагам на всём пространстве бывшего СССР, рискующим жопой каждый день…
…можно продолжать до бесконечности, но я уже успокоился."
29-05-2004
Теги: Жестом по мимике детство люди
Ссылка:
Подпишись на RSS
