Питие, есть русское народное времяпрепровождение.
Запой — русская народная забава.
Похмелье — русская народная медитация.
Опохмел — русское народное просветление.
Трезвость — русская народная тоска.
Пить, это вам не водку пьянствовать…
Сомы, это большие водоплавающие животные, называемые рыбой. Рыба сом обитает в пресноводных реках, озерах, прудах и больших лужах. От большинства прочих рыбных животных сома отличает размер, объем и вес его тела, именуемого тушей. Отдельные животные называемые сомами, нажирают тушу в пять метров и триста килограмм. Таскать такую тушу тяжело даже в самой толще водной среды, поэтому сомы ленивы и сонливы. От этого сомам очень нравятся стеганые халаты и теплые домашние тапочки. Но тапочки им не на что надевать, а в халатах нечего продевать в рукава. Поэтому сомы завидуют домашним собакам, которые живут при хозяевах, у которых это все есть. Диванов у сомов тоже нет, но собираясь в компаниях сомы обстоятельно и подолгу обсуждают, где и как они поставили бы диваны в своих любимых омутах или под своими облюбованными корягами, где они в большинстве и обитают, то есть живут. Выплывают сомы из под коряг, только чтобы что-нибудь сожрать. Жрать сомы любят, для чего обзавелись пастью огромных размеров. Размер пасти позволяет сомам не тратить много времени и сил на еду, а проглатывать за раз сразу большое количество лягушек, карасей, плотвы, разных моллюсков, а в удачный сезон так же собак, кошек, тушканчиков, птиц и мелких обезьян уистити. Людей есть сомы могут, но не хотят, ибо брезгуют, поскольку человекообразные купальщики отчаянно воняют пивом, водкой, портвейном и одеколоном «Шипр». Зимой же купальщиков, как правило нет. Кроме того, сомы зимой впадают в прострацию, называемую спячкой.
Некоторые считают, что сомы не дураки, потому что в Сибири не живут. Другие же, напротив, утверждают, что сомы очень глупы, потому что не мигрируют в Англию, Францию, Италию и остров Кипр. Сами же сомы по этому поводу ничего не думают, потому что думать вообще не любят и не умеют. А если бы умели, то в России сомы жить нипочем не стали бы, потому что на Руси спокон веку их ловили, сдирали кожу, которую чисто мыли и вставляли в окна вместо стекла, которого тогда на Руси не было. А еще из сомовьих пузырей на Руси варили клей, которым склеивали табуретки, лавки и рамочки для иллюстраций из журнала «Крестьянка». Кроме того, на Руси сомов во множестве ловили при помощи сетей и дубинок, и ели, потому что они не коровы или свиньи, за которыми надо ухаживать, кормить, пасти и вычесывать клещей. Мясо у сомов нежное и жирное, и вяленая сомовина зимой пользовалась особой популярностью у русского крестьянства за питательность и сытность.
Чтобы наловить на зиму сомов, крестьяне собирались в стаи, вооружались дрекольем, бреднем и бочкой бражки. Бражку крестьяне выливали в реку, становились ниже по реке с бреднями и вылавливали захмелевших сомов. Когда попадался крепкий на выпивку сом, то на выручку подбегали специальная команда крестьян с дрекольем и лупила сома по голове, пока тот не сдавался. Крестьянские бабы и девки на заливных лугах неподалеку от речки водили языческие хороводы с песнями, жгли костры и плели венки из конопли в ожидании крестьян с уловом. После чего пойманных хмельных сомов разделывали, шкуры и плавательные пузыри собирали в лукошки, а мясо жарили на кострах и ели под бражку, первачок и моченые огурцы.
Из книги «Ихтиология и ихтиологическая кухня, рассказанная Пепсимистом».
Заоблачные выси мрачно светились пурпурно-фиолетовым.
Оранжевые трещины грозовых разрядов раскалывали иссиня-черные тучи.
Между тучами и мокрой землей скучно плавали в мелком дожде голубые девушки с длинными мокрыми волосами цвета бронзового канделябра.
Канделябр парил тут же, отирая бронзовыми деталями скользкие бедра девушек, и зорко глядя вдаль, ввысь, в глубину и внутрь.
Внутри тихо кипело, побулькивая мелкими злыми пузырями.
Пузыри стреляли тонкими струйками сизого дыма.
Дым был вонюч, летуч и едок.
«Hе велика ендова» — подумал Лихогляд.
Ендова и вправду была мала.
«Маловата кольчужка» — согласно прохpипел безымянный старик с козлиной бородкой и добрым взглядом.
«Маловато будет!» — подтвердил суетливый мужик в треухе.
Пузыри стали набухать, набирать объем, переливаться побежалостью и громко взрываться, заволакивая вонюче-едучим дымом окружающее банахово пространство.
Пространство было пусто и гулко.
Где-то в нем, спотыкаясь и стуча палкой ковылял Банах.
Из глубины пустоты доносились цыганские песни, шансоны, матерные частушки и обрывки оперетт.
Пустота гуляла.
«Гуляние есть не процесс, а состояние» — с расстановкой сказал Лихогляд, тяжело постукивая шаровыми мельницами.
Пустота согласно кивнула и обняла мощные загорелые плечи Лихогляда.
«Пшла вон, дура» — нежно пропел Лихогляд на мотив четвертой симфонии Людвига Ван Бетховена.
«А вас, Бетховен, я попрошу посторониться» — тихо, но веско сказал Лихогляд.
Бетховен остановился как вкопанный.
Людвиг с Ваном на цыпочках просеменили к выходу.
Цыпочки кряхтели, тяжело пыхтели, вздыхали и кашляли, но шустро перебирали стройными лодыжками, ляжками и ягодицами.
Бетховен вкопался еще глубже и стал возводить фортификационные соооужения.
Лихогляд стоял скрестив на груди руки и взглядом поверженного демона смотрел на пузыри.
Сверху упала мокрая голубая девушка с бронзовыми следами канделябра на просветленном челе.
Полежав, чело нехотя встало и что-то мрачно бурча ушло в пустоту.
Пустота почесалась, поежилась, передернулась и осыпалась мелкими дребезгами с малиновым перезвоном.
Дрожь прошла по загорелым плечам демоновидного Лихогляда.
«Но правды нет и выше…» — задумчиво проговорил он, подошел к лежащей неподалеку меланхолии и впал в нее со всего размаха.
Размах его был могуч, широк и раздолен.
«Раззудись плечо, размахнись рука» — пришло на ум мужику в треухе.
Где-то в скользкой грязи среди пузырей и опавших голубых девушек копошился безымянный старик в позвякивающей кольчужке.
Было холодно.
C удовольствием и основательно намерен положить на всё и на всех, благо, все срочное закончил как раз перед НГ, и хочу читать-читать-читать. Орлова читать.
Не какого-то там алекса орлова, а Владимира Викторовича.
Уже положил рядышком «Альтиста» и «Аптекаря» и собираюсь присовокупить к ним «Шеврикуку», «Бубновый валет» и «Происшествие в Никольском». Две последние еще не читал, что только добавляет энтузиазма и усиливает предвкушение.
В промежутках намерен легко и непринужденно переписать один из сайтов и потом взяться за давно обещанную «рашн акварель маслом».
Уж что выйдет, а что совсем не выйдет из перечисленного, не знаю, но тем интереснее.
Очень скучно жить по расписанию, даже если оно ежеминутно меняется и результаты его никак не соответствуют ожиданиям и предписаниям, а иногда бывают даже весьма занятными и неожиданными.
Сам факт наличия расписания приводит вольного человека в тягостную тоску.
Ни от чего так не устаешь, как от необязательности, а пуще - ненужности своего труда.
А труд по расписанию не обязателен и зачастую не нужен, он просто запланирован.
А в само понятие плана входит необходимость его выполнения несмотря на привходящие обстоятельства, иначе планы перестают быть планами и превращаются в предположения и пожелания.
План убивает фантазию и инициативу.
А исполняющий план является обычным станком с программным управлением.
Возможно, с планированием легче и надежнее, но это не для людей, это для машин.
Планирование может быть работой творческой и захватывающей.
Так же, как и программирование.
Но когда программа готова и отлажена, она переходит в стадию скучной, унылой и монотонной рутины.
От однообразия устаешь, мозги застаиваются, а ошибки накапливаются.
Позже их количество переходит в качество и тогда программа падает, станок останавливается, все бездействует и скучно остывает, дожидаясь патча или полной переделки.
Да так о чем я?
Вот что значит поток сознания, неуправляемые аллюзии и свободные ассоциации.
Никогда не знаешь, что будет в следующей фразе, в следующем абзаце, да и будет ли он вообще.
Словом, я просто хотел поделиться предвкушением хорошей литературы, ну и заодно, порекомендовать прочитать тем, кто еще до этого еще почему-либо не читал.
Король умер, да здравствует король!
Это я не о политике, ни-ни.
Это об окончании одного календарного года и начале следующего.
Ну, в общем, короля, конечно, хотелось бы получше прежнего.
Не так, чтобы прежний был гадкий, мерзкий, злой и вообще сволочь, но и добрым и симпатичным я его тоже назвать уж никак бы не мог.
Сереньким и бесцветным — тоже.
Странный год был.
И не бочка меда с ложкой дегтя, но и не наоборот.
Всего примерно в равных пропорциях, но вкус все равно отвратительный.
По меньшей мере — несъедобный.
Он был, как здоровье: сердце не болит, ноги-руки не сломаны, воспаления среднего уха тоже нет, что является безусловным плюсом и очень радует. С другой стороны — камни в почках, язва в желудке, артрит в суставах и зуд в зубе мудрости.
Что уже радовать не может никак и записывается в твердый минус.
Плюс на минус дают ноль.
Ну и какое в итоге получается здоровье?
Воспаления уха нет? Нет. Отличное здоровье!
Камни ворочаются? Ворочаются. Хреновое здоровье.
Жив еще? Жив. Ну и слава Богу.
Вот и год этот такой же — прожил, жив остался, и слава Богу.
Другое настроение портит.
Надежд на светлое будущее (во всех смыслах и отношениях) осталось еще меньше.
Здоровья вряд ли прибавится.
Здоровье, оно как фитиль — что сгорело, обратно не приклеишь.
А прыгать в чан с кипящим молоком, как иван-дурак — не стану.
Да и молока такого нынче не производят.
То же и с молодильными яблоками.
Антоновку купить — нет проблем.
А вот молодильные все куда-то подевались.
На импорт, видимо идут.
Или на царский стол.
Царь тоже, прямо сказать, надеждами не швыряется.
Да и ничем не швыряется, а все за пазуху сует.
Не в чью-то запазуху, не в нашу с вами, а в свою, что важно.
Нам достается то, что по неаккуратности выпало и в щель закатилось.
Самые шустрые и пронырливые уже там, у щели суетятся, выковыривают.
Я не шустрый, не пронырливый и по щелям бегать не люблю.
Значит, на себя только надежда.
Это-то хорошо.
Главное — чтоб не мешали.
Ты не помогай, не надо. Только не мешай. А там я уж сам справлюсь.
Зима тревоги нашей.
Да и что это за зима?
Для франции какой-нибудь, это, может, и зима.
Да и мне, в целом, нравится.
Но непривычно как-то, без снега.
Неплохо, но непривычно.
А все непривычное настораживает.
Это научный закон такой.
Любой психолог вам подтвердит.
Даже бурная перестрелка крупнокалиберными фейерверками какая-то в этом году странная была.
Шум, грохот, свист, треск, сигнализации воют.
А криков нет.
Безрадостно как-то отстрелялись, по-деловому, как будто задание выполнили.
И обратно в норку, водку допивать.
А ведь года не было, чтоб не орали всю ночь и со стрельбой и без нее.
А тут, как водки в рот набрали — ни гу-гу.
Странно, странно…
Видать, не меня одного тоска о будущем снедает.
Нет радости в народе, нет.
Что бы там не говорили разные вражьи голоса.
Народ, он хоть в массе и дурак, но чует.
Не мозгами. Жопой чует.
Жопа у народа вообще самое умное место.
Недаром, он все через нее делает.
Есть в этом какая-то сермяжная правда.
Она же посконная и домотканная.
А память-то у меня еще работает, вон как цитатку сразу к месту вспомнил.
Значит, не все плохо, есть еще и отдельные светлые пятна.
Может, и выцветшие, но светлые.
А это не может не радовать.
Ну, а раз нашлось-таки чему радоваться, то этим как раз и займусь.
Серьезно, целенаправленно, и со всем возможным усердием.
А на сладкое, на закуску несколько притч из древних китайцев. Уж очень я их люблю перечитывать.
Правда, следует предостеречь, что не все слова и понятия равнозначны, односмысленны нашим. К примеру, излюбленное понятие даосской школы — «недеяние», нам, европейцам, воспитанным на правде силы и на таких пословицах как «под лежачий камень вода не течет» и «без труда не вынешь и рыбку из пруда» очень сложно его понять. И уж вовсе не следует понимать его, как ничегонеделание, леность, пассивность и безделие. Но и объяснять это здесь и сейчас невозможно. Поэтому придется оставить без объяснений, но с предупреждением.
Кому как, а вот на меня перед праздниками, накануне, всегда грусть накатывает.
Перед настоящими праздниками, коих, собственно, два — новый год и день рождения.
Хотя каждый из них и праздником-то, по сути не является.
Это если вдуматься.
И если тебе не шестнадцать лет.
И если водки не пить.
Взяли, и еще год отняли от того, что у тебя есть.
Формально, но все равно же…
А для того, чтобы об этом не задумываться, сделали из этих событий праздник.
То есть шум, гам, задорные песни, веселые танцы и алкоголь в максимально возможном количестве.
По принципу: чтобы не думать о белой обезьяне надо думать о черной крысе.
Или, в данном случае, думать полагается о серой мышке.
Или красноносом деде морозе и краснощекой снегурочке.
Снегурочка мне почему-то всегда больше нравилась.
Дед мороз — большой, шумный, довольно бестолковый, слегка поддатый, да и вообще мужик.
А снегурочка вся такая в шубке, вся такая в сапожках, вся изящная, милая и с голубыми глазами.
Хотя мне и с карими тоже нравится.
К снегурочке доверия больше.
И разных там чувств тоже.
На гормональном уровне.
Ну, шучу, шучу…
Снегурочка если чего пожелает доброго и хорошего своим нежным голоском, так веришь же.
Невозможно не поверить такой лапушке.
Ресницами как хлопнет, так у тебя картуз с головы сдувает.
А уж глянет в глаза ласково — вообще забываешь где ты, что ты и чего сказать хотел.
У снегурочки и попросить чего не зазорно, если спрашивает: «А чего бы тебе хотелось, добрый молодец?»
Хотя и понимаешь, что про молодца, это она из вежливости, тактичности и обходительности.
А все равно приятно.
Вежливая улыбка всегда приятнее откровенной гримасы.
Вот и ты тоже в улыбке весь расплылся шире плеч.
Сразу и настроение выше и оптимизм поднимается и во что-то хорошее верить начинаешь.
Ну и хорошо.
Вот и вам всем желаю непременно встретить деда мороза со снегурочкой, и чтобы дед мороз из мешка своего подарков вам достал, а снегурочка улыбкой одарила, да пожелала доброго и ласкового.
И чтобы оно все сбылось.
Снегурочка плохого не пожелает.
С Новым Годом!
Как-то уже писал о разных видах, подвидах и типах блондинок, брюнеток и о дамах прочих окрасов, и думал, что перечислил все возможные оттенки и масти, но оказалось — ни фига. Сегодня минут пять шел за блондинкой (ничего такого, просто по дороге было), у которой волосы были оттенка овсяной каши. Причем, без молока. Все время пока за ней шел, думал, что же за цвет, что за оттенок, что напоминает, какими словами передать, но так ничего кроме этой самой овсянки в голову не пришло. Не годится все остальное, не соответствует. А вот овсянка без молока, ну точь в точь.
Вот еще сколько, оказывается, может быть «открытий чу́дных» на бескрайних утоптанных и изъезженных просторах нашей москвы-матушки.
Подпишись на RSSЕсли увидели ошибку,
выделяйте её мышью ,
и жмите Ctrl+Enter,
Спасибо!
Реактивный
хостинг
Тэги
