Отчего-то мне это все видится ровно так же.
Может быть, потому, что так уже много раз было в разных местах и в разное время.
Может быть, от того, что такое развитие событий наиболее естественно и логично в существующих реалиях.
Правда, всегда следует учитывать то, что заранее учесть невозможно, но что меняет и реалии и дальнейшие события радикальнейшим образом.
Ну, а коли учесть это невозможно, то и не станем этого делать.
Там видно будет.
Да здравствует отечественный минздрав.
Нет, я серьезно, как бы смешно это ни звучало.
Ну что мы, граждане, с нездоровым румянцем или такой же нездоровой бледностью на озабоченных лицах, делали бы без родного минздрава.
Нам было бы очень скучно, абсолютно нечем занять свое свободное время, и даже деньги было бы совсем некуда девать, при условии, что они оставались бы после проявленного к ним интереса со стороны других министерств и ведомств.
Ни тебе взятку дать в поликлинике, ни тебе поставить на уши всех родных и знакомых для поиска необходимого врача, который в обмен на выданное тобою денежное довольствие был бы в состоянии вспомнить клятву Гиппократа и хотя бы пару лекций, слышанных им когда-то в медицинском институте.
Сколько приключений надо пережить, чтобы найти, пробить и выдержать очередь на, скажем, МРТ или какое-нибудь дуплексное сканирование.
А ведь после надо еще с лупой, ищейкой и толстым кошельком наготове прочесать город и окрестности, в поисках вменяемого доктора, который в состоянии правильно расшифровать, с таким трудом, потом и деньгами добытые дуплексы, томографии и прочие УЗИ с фотокарточками ваших внутренних и таких родных вам органов.
Но если у вас все же где-то что-то не совсем в порядке с этими органами, скучать вам не приходится.
Все ваше время занято, все деньги лежат в кубышке, придавленные чугунным утюгом «на черный день», каковой день продолжается семь дней в неделю, двенадцать месяцев в году.
И будет, увы, продолжаться без перерыва до скончания веков.
Вернее, до скончания вашего века, потому что у нас нельзя заболеть один раз и вылечиться.
Легко стать пациентом, но невозможно перестать им быть.
Это как снежный ком, как алкоголизм.
Можно прекратить пить, но нельзя прекратить быть алкоголиком.
Придя однажды в кабинет с насморком, вы венозной кровью подписываете договор, по которому душу вашу забирает минздравсоцразвития в обмен на имитацию демонстрации заботы о вашем здоровье за ваши деньги и ваше время.
У вас находят все больше разнообразных симптомов и синдромов, лечить которые не умеют даже при наличии желания, простимулированного вашими деньгами.
Пациент, это почти профессия.
Вы лучше врачей будете знать симптомы и признаки, описанные в большой медицинской энциклопедии, сможете без запинки перечислить препараты, помогающие от любой болезни.
В состоянии будете посреди ночи вспомнить список противопоказаний и побочных эффектов каждого из препаратов, курс, длительность и рекомендуемую дозировку.
Мельком глянув, будете расшифровывать кардиограмму, прикидывать результаты узи еще на мониторе, и третьим глазом видеть результаты флюорографии еще до её проявки.
Некоторые из вас, дошедшие до дна безнадежности и отчаяния станут даже украдкой просматривать передачи народного уриноцелителя и фекаловеда, собирать по паркам сморчки, черные поганки и жевать сомнительные корешки, запивая свеженастоянной уриной.
Это так захватывающе, это занимает все ваше время и все оставшиеся мысли, не говоря уже о деньгах, потраченных на мази, настойки, капли и гомеопатические шарики.
Пациент, это даже не образ мыслей, это образ жизни.
Есть пациенты активные, ежедневно обливающиеся ледяной водой и вываривающиеся в кипятке с травами и крапивой, бегающие по утрам, делающие специальные упражнения по системе норбекова и малышевой, все лето проводящие на лежбищах у ближайшего пруда, впитывая в себя целительные солнечные токи и энергии.
Можно голым зарываться в сугробы и плавать в проруби, ходить по битому стеклу, по углям, спать на ковриках с иглами, чистить зубы керосином и пить растительное масло.
Пассивные пациенты по часам принимают выписанные пилюли, таблетки, капли и настойки, чередуя их мазями и порошками, и часами просиживают в больничных очередях, горячо обсуждая чужие болячки.
И, главное, все заняты, у всех есть цель в жизни, есть занятие, хобби.
Отдельные граждане становятся профессиональными больными, кошмаром поликлиник и диспансеров.
Представьте, как стало бы скучно и пусто, будь у нас настоящая профессиональная медицина с вменяемыми грамотными докторами, сходу отличающими перелом от растяжения, гидроцефалию от энцефалопатии и тахикардию от аритмии.
Ты пришел, тебе что-то вкололи, что-то прописали, ты выпил, и снова здоров.
Где интрига, где сюжет, где эмоциональные волнения, где страдания и переживания?
Их нет, и это скучно, господа.
Пустая бездуховная жизнь, наполненная материальными интересами.
Потому и говорю — да здравствует отечественный минздрав, легко заменяемый передачами и шоу телецелителей.
Брэнсон Деку (Branson DeCou), фотограф и путешественник.
Родился в Филадельфии 20 октября 1892 года.
В течение тридцати лет путешествовал по всему миру c фотоаппаратом.
Большой популярностью пользовались его рассказы о путешествиях, иллюстрированные стеклянными слайдами.
Цветную фотографию в то время еще не изобрели, поэтому фотопластины для проектора расписывались вручную.
По желатиновой основе писали обычными анилиновыми красителями, что требовало большой сноровки и опыта.
(Мне при публикации пришлось на фотографиях цветность процентов на пятьдесят притушить, ибо смотреть на кислотное небо и пурпурные лица невыносимо.)
Сейчас архив Бренсона Деку находится в Калифорнийском Университете в Санта Круз.
Это около восьми тысяч стеклянных слайдов восемь на десять сантиметров, кроме того в архиве находятся негативы, дневники, альбомы с фотографиями и прочее в том же духе.
Посмотреть бо́льшую часть коллекции можно в архиве Калифорнийского университета.
В нашем районе решили окончательно отдать улицу (в широком понимании этого слова), автомобилям, загнав пешеходов в резервации.
Закрыли «зебру», возведя на её месте надземный переход, высотой с трехэтажный дом.
Ясно, что взбираться по крутым лестничным пролетам ввысь, а затем так же спускаться с другой стороны никому не хочется.
Дело даже не во времени, хотя и в нем тоже, но не все могут одолеть три этажа на своих двоих.
Во всех (или многих) присутственных местах выше двух этажей строят лифты, и это разумно.
В переходе, ясно, никаких лифтов нет, не было и никогда не будет, а большинству необходимо взобраться на третий этаж не налегке, а с кошелками продуктов, за которыми они и ходили в магазин через дорогу.
Какой альтернативно одаренный на всю голову вундеркинд-даун возвел стекло-бетонную дуру высотой в четыре крутых лестничных пролета, вместо того, чтобы прорыть тоннель в один пролет?
Как обычно, распилить очередную бюджетную поленницу в свою пользу?
Занимающиеся проектированием пешком не ходят, откуда им знать, что такое старухе взобраться на третий этаж с авоськами через плечо.
Даже молодому, не говоря о пожилых и хворых, которые оказываются запертыми на своей стороне улицы, без возможности просто попасть на остановку автобуса на другой стороне или сходить в лабаз за кефиром с хлебом.
А неделю назад возвели бетонные ограждения рядом с другим светофором, за ограждения нагнали аул мигрантов, которые лопатами роют там котлованы.
На вывешенных плакатах написано, что строится еще один надземный монстр.
И все, пистец наступит всем, кто еще передвигается на своих двоих.
Из подъезда выйти, прогуляться между густо припаркованными на тротуарах и газонах машинами, и обратно в норку, в резервацию.
Но я живу здесь, дыша парами бензина,
Сидя на белой полосе. (Майк)
На фоне общей немногочисленности гуляющих все эти военные приготовления смотрелись воистину чудовищно с оттенком типично российской идиотии. Понятно было, что веселиться надо строго по команде, гулять только вдоль дорожек, следуя рекомендациям охранников, благодарность начальству проявлять спонтанно, но прислушиваясь к командам организаторов празнования. В общем "па влево, па вправо считается за побег, гобой стреляет без предупреждения". Нечто подобное я когда-то уже наблюдал на организованном московскими властями по случаю дня Святого Патрика "карнавале", который проходил по новому арбату под конвоем плотной цепи ментов с овчарками, стоящих вдоль проезжей части.
В общем веселье по мнению местного начальства, есть лицезрение стадом старательно охраняемых дворовых балагана шутов, специально нанимаемых, тщательно отбираемых и предварительно инструктируемых на предмет пределов дозволенного и одобряемого. Охрана же при этом нанимается непременно из черни, готовой в силу тупой безысходности, а также осознания классовой чуждости и собственной неуместности на этом празднике жизни, радостно порвать в клочья и тех и других, как только барин из окна сверху бросит платок, случайно или от общей скуки. Воистину, чтобы в таком окружении веселиться надо обладать совершенно особой духовностью, позволяющей безо всяких осознанных интеллектуальных усилий фильтровать как наблюдаемую картинку, так и собственный внутренний базар.
Подпишись на RSSЕсли увидели ошибку,
выделяйте её мышью ,
и жмите Ctrl+Enter,
Спасибо!
Реактивный
хостинг
Тэги
