Pepsimist

Когда знакомые и незнакомые вместо удачи, денег и счастья в личной жизни начинают желать вам здоровья, значит что-то не так.
Не у знакомых и незнакомых, а у вас.
Надо приобрести зеркало размером 30 на 50 и внимательно осмотреть себя сверху вниз, снизу вверх, сзади, спереди, с макушки и между ног.
Если ничего странного не нашли, купите очки с большими диоптриями и осмотрите еще раз.
Если снова ничего необычного не увидели, хватайте первого же пожелавшего здоровья, держите за горло и устраивайте ему дружеский допрос с применением спецсредств до сорока градусов включительно.
Если не колется, добавьте ректификата.
В случае, если и после ректификата ничего, гад, не выдал, оставьте его в салате, хряпните рюмашку боржоми и расслабьтесь.
Вам больше уже никто ничего не скажет, ибо оно не вербализуется, а чувствуется на глубоко подсознательном уровне с генным душком.
Как на девку какую-нибудь смотришь, вроде все при ней и даже сиськи по законам золотого сечения приделаны, а вот чуешь — дура дурой.
Отчего так — фиг его знает, но чуешь.
Вот и со здоровьем так бывает: снаружи вроде весь как парниковый огурец в полном соку, а смотрят жалостливо и здоровья наперебой желают.
Видимо, пора в маринад.

Теги: Манжеты здоровье ненаписанное слова

Лучше не ждать ничего и ни на что не рассчитывать.
То есть вообще.
Ни на то, что станет лучше, ни на то, что станет хуже или на то, что ничего не изменится.
Все равно все выйдет не так, как ждали и случится совсем не то, на что рассчитывали.
Ну, это закон природы такой, вроде бойля-мариотта или второго закона термодинамики.
И что характерно, никогда не угадаешь.
Даже если, как вам кажется, возможны всего два варианта развития событий и все свои денежки поставили поровну на красное и черное, то выпадет зеро и вам останется только стреляться из дамского браунинга в туалете казино.
А это неловко и унизительно.
И не стройте планов, ибо планы, как любая постройка требуют времени, расчетов и затрат, а рушатся неожиданно в мгновение ока.
А это обидно.
Так к чему чувствовать себя обиженным и униженным, стоя в неловком положении?
Любой здравомыслящий человек вам ответит: абсолютно ни к чему.
И будет прав.
Поэтому пусть все идет, как идет и будет так, как случится.
Главное, расслабиться, не ждать и не рассчитывать.
И тогда все будет хорошо, что бы ни произошло, и как бы неприятно оно ни было.
Это тоже закон такой.
Природы.
Уж какая есть у нас природа, а другой не дано.
Может, просили мы плохо, оттого и не дали.
Или нужным не посчитали нам другую выдавать.
Действительно, кто мы такие, чтобы нас ублажать, возиться, требования наши выслушивать?
Пыль, тлен и прах.
Зато с амбициями.
Вот по амбициям и дают время от времени со всего размаху.
Чтоб места своего не забывали и голоса визгливого не подавали.
Нишкни, мол, инфузория, плавай в питательном бульоне и не высовывайся.
Не то вот тебе браунинг, вот туалет, а дальше сама знаешь.
Стыдно это и унизительно.
А оно вам надо?
Вот об том и речь.

Теги: Жестом по мимике ненаписанное слова

Нам для счастья все время не хватает какой-нибудь ерунды.
Вроде все есть, но одного чего-то недостает, и пока его не будет, то и нам счастья не дождаться.
Надо это недостающее вытащить оттуда, где оно прячется, и вот тогда наступит всеобщее благоденствие, равенство, братство и социальная справедливость в материальном выражении.
Другими словами — на всех на нас откуда-то сверху рухнет счастье.
Как и положено в таких случаях, без жертв и пострадавших не обойтись.
Но оно того стоит, в чем уверены не попавшие в число пострадавших.
Товарищ советский писатель Илья Ильф как-то начертал простым карандашом 2М в своих записных книжках: «Раньше в фантастике главным было радио. При нем ожидалось счастье человечества. Но вот радио есть, а счастья нет».
Он написал это давно, когда радио только-только появилось, а ваши дедушки и бабушки еще не родились и даже не планировались.
Но товарищ Илья Ильф был очень проницательным писателем.
Он окинул своим целким взором прошлое и настоящее, все взвесил, сопоставил и сделал вывод.
Единственно возможный и оттого верный.
Можете не прятаться в бункерах, не закапываться в землянки и не лезть под столы, ожидая падения на ваши хрупкие головы невыносимого счастья.
Его не будет.
Ибо всегда для этого будет недоставать какой-то ерунды, вроде того же радио.
Или виндовз-десять или айфон-шесть-джи или нуль-транспортировки, вкупе с круглосуточно доступным сексом и доставки пиццы посредством телекинеза.
Всеобщего счастья вообще не может быть.
В принципе.
Потому что в каждом стаде найдется паршивая овца, которая будет чем-то недовольна, и этим будет портить такие вдохновляющие общие показатели стадной счастливости.
Да и к чему человечеству счастье?
Оно тут же из-за него повздорит, устроит войны и дележку с мордобоем.
Годится только личное, сугубо частное однопользовательское счастье.
Лично ты счастлив, лично я счастлив, вон там у магазина индивиды стоят, они тоже счастливы.
Ну что еще надо для счастья?
Я не знаком со всем человечеством и совсем не уверен, что хочу с ним знакомиться.
Но своего личного счастья, если оно у меня-таки будет, я ему не отдам.
Человечество большое, оно такой крупинки и не заметит, а вот лично для меня и такая крошка в самый раз будет.
Так что фиг вашему человечеству, и даешь индивидуума.
Но только непременно счастливого.
Ибо счастливый всегда готов поделиться крупицей своего личного счастья, а неудачники, хмурые и унылые лузеры, напротив, имеют свойство портить удовольствие всем, до кого дотянутся и отнимать последние крохи радости, веселья и оптимизма.
Словом, цитируя другого советского писателя: «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!»

Теги: Жестом по мимике ненаписанное слова

Моцарт часто писал музыку веселую и зажигательную, ибо был слаб и болезненен и еле дожил до тридцати пяти.
А Бах писал музыку трагическую, жалостливую и величественную, потому что до старости был полон здоровья, сил и детей.
Штука в том, что невзирая на образ и качество жизни, и чахоточный Моцарт и румяный Бах были и остаются великими композиторами.
Как сейчас сказали бы: музон у них качественный.
А качество достигается мастерством, а мастерство приходит с опытом, а опыт, как известно из классиков, есть сын ошибок трудных.
Говоря цитатой из древнего советского фильма, во всем нужна сноровка, закалка, тренировка.
Подонок ульянов сказал: «Учиться, учиться и еще раз учиться».
И все равно дураком помрешь, добавил безвестный народный автор.
И был прав.
Поэтому желающие стать великими, известными или хотя бы популярными, должны записать себе на подкорку слова, которыми великий старик Самуил Яковлевич Паниковский наставлял Шуру Балаганова: «Пилите Шура, пилите, они золотые».
Да, они могут быть золотыми.
Если пилить правильно.
И главное, долго.
Иначе говоря, чем дольше пилишь, тем больше золота оказывается в чугунных гирях.
Черные опилки, размазанные по потной морде, постепенно меняют цвет и морда бронзовеет на глазах изумленных наблюдателей.
А черная чугунная гиря распадается на тяжелые золотые слитки.
И вот ты сидишь как памятник самому себе весь в золоте и в шоколаде с большой надписью на пьедестале: «Жизнь удалась!»
Но если жизнь удалась, значит, она кончилась.
Поэтому не надо торопиться с выводами и подводить итоги.
Допилили одну гирю, берите другую, и — пилите, пилите, пилите…

Теги: Жестом по мимике арт люди ненаписанное слова

Висит груша, нельзя скушать.
А нельзя её сожрать потому, что она «нарисована на куске старого холста».
Или на новеньком холсте или на грунтованом картоне или на ватмане или на чем угодно.
И висит, собственно, не груша, а картина, то есть говоря казенным языком, «предмет изобразительного искусства».
На дереве груши редко висят в одиночку, вот и здесь на стену рядом с первой повесим еще пару-тройку груш, написанных разными художниками в разной технике, в разной манере и с различной степенью убедительности и мастерства.
Есть техники скоростные, спринтерские: за час целое полотно восемьдесят на сто двадцать покрывается жирными щедрыми мазками, из которых с расстояния в пять с половиной метров и при наличии развитого воображения можно разобрать нечто грушеобразное.
Есть техники скрупулезные: неделями, а то и месяцами сидит мастер над своей нетленкой, кропотливо лессирует нитяные штрижки или с лупой в глазу режет штихелем по медной доске.
Тут уж ничего не поделаешь, какая у автора натура, такую он и технику выбирает.
Скажем, церетели, за набросок всего из трех тонн бронзы и высотой меньше ста метров и браться не станет.
Такая у него натура широкая.
Вернее, высокая.
А есть такие, что на рисовом зерне панораму бородинского сражения во всех деталях вырежут.
Им все, что больше игольного ушка — не подходит.
На фасолине никогда не возьмутся что-то делать — слишком большая, творить неудобно, некомфортно им с большими площадями работать.
Как они там микроны видят и как их режут, не очень интересно.
Мне интересно, где они инструмент берут.
Так вот в связи со всем вышесказанным любопытно заметить, что на цене ничего из этого не сказывается.
Месяцами ли автор копается в деталях, иглой на цинке точечки процарапывает, или широким флейцем одним движением сразу метр холста покрывает, это зрителю не интересно.
Кому какое дело, сколько времени художник на свою нетленку потратил, сколько сил физических и душевных извел на нее.
Никому и никакого дела до творческих метаний артиста нет.
И это правильно, ибо на взгляд потребителя и покупателя главное в искусстве, это конечный результат.
А процесс важен и интересен лишь автору.
Среди авторов, правда, тоже единства нет.
Кому-то все равно, что подумают потенциальные зрители, потому что он для себя творит, он без этого не может, у него душа горит, как у алкоголика до утренней рюмки.
Такой все продаст. но краски купит.
На краску не хватит, будет палец в сигаретный пепел обмакивать и рисовать.
Маньяки от искусства, одержимые люди, сумасшедшие.
Другим же, напротив, только мнение со стороны ценно.
Они чужим одобрением питаются, добрым словом, похвалой.
На этом и живут.
Третьим вообще ничего кроме денег не нужно и не интересно.
А ведь это же все зрителем-потребителем читается, это же видно все.
Смотришь на полотно, и чувствуешь авторский посыл: «Мне, ребята, пофиг, что вы об этом думаете. Мне самому нравится, и это единственное, что меня интересует».
А на другие работы поглядишь, так на них аршинными буквами выведено: «Смотрите, смотрите, это я все для вас делал! Я так ради вас старался, так хотел чтобы вам понравилось, хотел доставить вам удовольствие. Скажите, что я молодец!»
На третьих так и вовсе ничего не написано, там сквозь слой краски просвечивает только жирный знак доллара.
Ну или евро или рубля или датской кроны, это без разницы.
И это все правильно.
Ведь каждый желает получить удовольствие.
Кто от денег, кто от признания, кто от самого творчества.
В любом случае, побудительный мотив тут — обычный эгоизм и достижение сугубо личного удовлетворения.
А то, что не вербальный, не выраженный явно внутренний посыл читается, это факт.
Когда в транспорте ездил, рядом со мной всегда место пустое было.
Автобус полный, а рядом сидение не занято, никто не садится.
Потому что от меня флюиды шли: «Валите вы все, желаю один побыть, никого не хочу.»
В конце концов на пустое место плюхалась угрюмая наглая баба, похожая на тяжелый бронебойный снаряд или бульдозер для выработки карьеров.
Ну, такие вообще ко всему внешнему нечувствительны, они внутри себя живут, но активно мешают всем снаружи.
Нельзя на зрителя-читателя-потребителя ориентироваться.
Потребитель, он существо стадное, стайное, коллективное.
Он желает не отставать от тренда, желает не быть хуже других и не выглядеть идиотом.
Узнает, что сейчас все читают книги этого писателя, и тут же кидается книжку проглядеть, чтобы не прослыть лузером, не чующим куда ветер дует, и чем этот ветер пахнет.
Пофиг ему и на книгу и на писателя, ему только он сам не пофиг.
Вот и старается, держит нос по ветру, за трендом следит.
А это все дело такое — сейчас ветер с севера, завтра с юга, послезавтра штиль, а через неделю смерч с ураганом.
Тут тем артистам, которые на потребителя ориентируются очень быстро вертеться приходится.
А то и зубы на полку класть.
Или в ломбард их закладывать, если примут.
Все равно жевать ими будет нечего.
Хочешь жить, умей вертеться.
Такие уж законы творчества, что подтвердит вам любой искусствовед.

Теги: Манжеты арт живопись люди слова

Майорка-майорка.
Что в той Майорке, что делает ее лучше Мариуполя?
В Одессе, говорят, еще лучше.
Чем в Мариуполе.
Но хуже, чем на Майорке.
Вот этим, вероятно и отличается майорка от мариуполя, что в мариуполе хуже чем в одессе, в которой немного хуже чем на майорке, но лучше мариуполя.
В общих чертах.
Речь не о том, чтобы собравшиеся на майорку поехали в одессу, и тем более в мариуполь, просто к слову пришлось.
А то все едут на майорку, а в марипуоль почему-то не особенно рвутся.
Собственно, вовсе никак не рвутся.
Вот и думаю, а отчего же так?
Где интернационализм, братство народов, глобализация и слияние города и деревни?
Где мир во всем мире, за который мы воевали со всем миром и в итоге пошли по миру под знаменами марксизма-ленинизма и под чутким руководством коммунистической партии?
Видимо, в результате борьбы все блага скопились на майорке, а в мариуполе остался осадок в виде марксизма с коммунизмом.
Оттого на майорку и едут вместо мариуполя, в котором, по закону сохранения энергии образовался дефицит братства народов, но переизбыток доменных печей.
Не говоря уже об Одессе, где, по слухам, живут сплошные жванецкие, бабели и прочие ильфы.
Какая уж там дружба народов может быть.
Кто станет дружить со жванецким, не говоря уже о тёте Соне с Привоза с её вяленой рыбой?
Только такой же изя шмулевич с медным золотом по тридцать гривен за ведро.
Опять же пейзажи разные, что сразу бросается в невооруженный глаз.
А глаз, вооруженный цифровой оптикой делится этой видимой разницей со всеми желающими.
Пейзажи мариуполя и майорки, действительно, сильно разнятся, но ведь есть туристы-экстремалы, которых хлебом не корми, дай только подышать отходами производства мариупольского завода имени Ильича.
Почему нет?
Жители мариуполя годами живут в отходах ильича даже не будучи экстремалами.
И еще сами платят за это деньги.
Так отчего бы не брать с сумасшедших иностранных туристов их зарубежные деньги и не доплачивать жителям за вредность?
На майорке с туристов тоже деньги берут.
Не говоря уже об одессе, где они их сами отдают.
Вот и в мариуполе тоже надо с туристов три шкуры драть.
Одна только проблема: не с кого.
Не едут туда буржуи отчего-то.
Да и соотечественники не особенно рвутся, что непатриотично.
Азовское море закопать, потому что сто метров по мутной воде по колено, это не море.
Мариупольцам надо снести к чертовой матери ильича вместе с его отходами, выкопать большое озеро, обсадить его по периметру пальмами в теплицах, купить у одесситов песка с пляжей, рассыпать его по берегу и останется лишь стричь купоны и вообще подсчитывать барыши.
И пусть тогда майорка сдохнет от зависти.

Теги: Манжеты график на фиг ненаписанное слова

Что лучше: много-много маленьких радостей или один большой ништяк?
Вроде и так хорошо и эдак неплохо.
Ну, что хорошо, оно и так ясно, но вот какой из вариантов лучше?
С одной стороны, если большой ништяк рассыпать мелким бисером, то его можно и не заметить.
С другой, когда здоровенный ништяк вдруг сваливается на голову, то не каждая голова такую радость выдержит.
Отсюда можно сделать вывод, что все дело в размерах, объемах и удельном весе.
Собрать все мелкие радости и раскладывать их в кучки побольше.
Такие, чтоб точно почувствовалось.
А большой ништяк нашинковать ломтиками и поперчить по вкусу.
Килограмм черной икры, это хорошо, но когда его раздают поштучно всем окружающим, то удовольствия никакого.
И сожрать за раз этот килограмм, тоже не всякому под силу.
Но можно наделать много-много бутербродов и долго-долго радоваться жизни.
Так что можете забить холодильник икрой, но не жрите ее ложками, растяните удовольствие.

Теги: Манжеты дремучая смесь слова