Pepsimist

Клементина, Клементина…
Так вот выйдешь надысь погулять, а оно — бац, и совсем не надысь получается.
То есть так не надысь, что и вовсе во времена оны вроде как выходит.
А оно отчего так?
А фиг знает.
Само по себе, без причины.
Оно у тебя не спрашивает, вот и ты у него не интересуйся.
А то все: что, да зачем, да почему, да откуда…
Оттуда.
Ещё раз, по слогам, с нажимом — от-ту-да.
Не спрашивай и не спрошен будешь.
То есть не буди лихо, пока оно тихо.
Не лезь, не нарывайся и все тип-топ.
Один, когда спрашивают, бледнеет, съёживается и молчит.
А другого и спрашивать не надо, он сам тебе все расскажет, о чем его и не просили вовсе.
Широкая душа, рубаха-парень, находка для шпиона.
Ты ему — цыть, твою… — а его несёт и несёт, остановиться не может.
У него что ни понос, то недержание.
Сверху заткнёт — снизу польётся, снизу пробку — в середине фонтаны забьют.
Такая у них, у широких душ, планида.
Ну, на то и широкие: как развернётся, разойдётся, раздастся, распластается, так сразу поперёк себя шире.
В смысле души, а не тела.
У них душа такая широка, что в теле с трудом умещается.
Утрамбовывать приходится, чтоб не выскакивала.
И все равно бывает, хвать, а она уже и ускакала.
Поди лови её, поскакушку.
А другие — не такие вёрткие — вывалятся и лежат тут же.
В грязи, в пыли изваляются, ну как ты их сразу в тельце-то засовывать будешь?
Вот и приходится сперва от пыли отряхнуть, от грязи отчистить, помыть, прополоснуть, высушить, прогладить и только потом обратно запихивать.
А иначе никак.
Планида такая, яти её пополам совсем…

А причём тут Клементина?
Ну, по первой видимости, вроде как и ни причём.
Как в голову приходит, так и записываю.
Но, ежели подумать, то раз уж она в эту голову все же пришла, то не просто так, не с бухты-барахты, не с кондачка.
Значит была у неё на то причина.
Клементины просто так не приходят, это тебе не маши-люси-оли-наташи.
Клементины, они такие… ну, то есть…
Короче, зачем бы ни пришла, не выгонять же её.
Да и Клементин у меня ещё не было.
Пусть уж остаётся.
Ах, Клементина, Клементина…

Теги: Жестом по мимике мыслительное ненаписанное слова

Никто не хочет купить мой сайт?
Нет, я его не продаю ни разу.
Нибожемой!
Как можно продать друга или родственника?
То есть продать-то можно всех и вся — вопрос денег и совести.
Если совесть есть.
И если денег нет.
Часто это совпадает.
То есть наличие отсутствия денег постепенно выдавливает совесть и занимает ее место.
Хотя, чаще, наличие денег прямо зависит от отсутствия совести.
Что совсем не подразумевает обязательного наличия высокой духовности у нищеброда.
Просто нищеброды чаще других оправдывают отсутствие у себя денег присутствием у себя же высокой духовности.
Типа, гений и злодейство…
Я свои натянутые отношения с деньгами объясняю простым наличием большого количества концентрированной лени, разгильдяйством и специфическим характером.
Характер не плохой и не хороший, он специфический.
Есть такие блюда, они не плохие и не хорошие, они — специфические.
Это их характеристика и определение их качеств и достоинств.
Если достоинства есть.
Или их нет, что в данном случае почти одно и то же.
Ибо достоинства могут быть только у хорошего блюда.
Отстуствие же достоинств прямо говорит о том, что блюдо — дерьмо.
А вот у специфических блюд обязательно наличие того и другого.
То есть как достоинств, так и их отсутствия.
Иначе оно, блюдо, не было бы специфическим.
Оно было бы или вкусным или невкусным.
Или полезным или вредным.
Вкусная еда, это конечно здорово, но как-то очень прямолинейно, однозначно и потому скучно.
Есть такое растение, дуриан называется.
Его плоды воняют тухлым мясом, тухлыми яйцами и скипидаром.
А мякоть сладкая и ароматная.
Вот это и значит — специфический.
Говорят, что любителям рокфора нравится.
Не знаю, не пробовал, но хотел бы.
Так, а я о чем, вообще, говорил?
Ну да, о сайте.
Да, собственно, даже и не о нем.
Сайт так, просто первое, что в голову пришло.
Утверждают, что у кого чего болит, тот о том и говорит.
Врут все.
Сайт у меня не болит и вообще очень неплохо себя чувствует.
У него-то как раз здоровье покрепче моего будет.
А в голову он мне пришел только потому, что чуть раньше усиленно думал о том, как бы это половчее изменить фид.
Ну там добавить копирайт (который и сейчас стоит, но не нравится), добавить вывод связанных записей, ну и еще чего-нибудь.
Можно было бы и комменты туда же влепить по примеру некоторых, но полтора коммента на сотню постов делают это фишку для меня абсолютно бессмысленной.
Хотя, осмысленность и бессмысленность, понятия такие скользкие и тонкие, что никогда точно не можешь сказать, что в этом вот смысл есть, а вон то смысла лишено, и надобно его выкинуть на фиг за ненадобностью.
Я вот тоже одно время думал, что очки, это штука глупая, ненужная и бессмысленная.
А сейчас читаю только на расстоянии вытянутой руки четырнадцатым болдом.
Потому что очки до сих пор считаю вещью вредной.
Костыли это все.
То есть, когда уже совсем труба и иначе просто никак, тогда да, тогда хочешь не хочешь, а будешь носить.
Или тебя будут носить.
На носилках.
Гимнастику надо делать для глаз.
Есть такие гимнастики — зашибись гимнастики.
Друг на две единицы зрение улучшил за пару месяцев.
Полгода уже прошло, а он как горный орел с подзорной трубой — аж за горизонтом цвет белья у девок различает.
И вблизи у нонпарели засечки видит.
А мне лень.
Даже не лень, а все как-то забываю.
Вот и сейчас можно было бы оторваться на пять минут и сделать эту гимнастику.
Но тогда мысль потеряю.
С другой стороны, нельзя потерять то, чего нет.
Здесь вот кто-нибудь видит какую-нибудь мысль?
Правильно, мысли здесь нет.
А есть здесь сплошной поток сознания.
Или бессознательного.
Акынские штучки — чего вижу, о том пою.
Вот и я так же.
А возвращаясь к самому началу, хотел только обратить внимание на то, как меняется смысл предложения, если убрать вопросительный знак в конце.
И это правильно, потому что все равно не продам.
Мне самому надо.
Да и люблю я его.
Привык уже.
На том поток прекращаю, кран перекрываю и затыкаю его ветошью.
Чтоб не капало.

Теги: Манжеты жестом по мимике мыслительное слова

Есть такая штука, блокировка называется.
Полезная вещь.
Где чего вредное намечается, она — р-раз, и включается.
Двери бронированные захлопываются, жалюзи стальные опускаются, все дырки фильтрами затыкаются — и все.
Вредное постоит, постучит, понимает, что ловить тут нечего и мимо проходит.
Вот в мозгу такое же есть.
Чуть чего травмирующее на горизонте замаячит, тут же сигнализация срабатывает, сирена воет, лампочки мигают, прожектора, надолбы, доты, дзоты, насыпи, перекрытия — блокировка ставится.
Чтоб ни одна гадина не просочилась.
Отрубает сознание от действительности на фиг совсем.
Чтобы не травмировала.
То есть, чтоб действительность шла своей дорогой, сволочь.
Мимо.
Сознание у тебя нежное, израненное, все в синяках, царапинах и шрамах, вот блокировка его, сознание от действительности и бережет.
Ты сам даже, может, и хотел бы, чтоб блокировка не работала, а отключить уже не получается.
Мозг, он тебя не спрашивает, хочешь или нет.
У него защита от дурака стоит.
То есть от тебя.
Перегрузка идет — он сам защитные механизмы включает.
Тумблер поворачивает.
Стояла у тебя чувствительность на максимуме, он до половины выкручивает.
На половине стояла — до минимума сводит.
Чтоб пробки не перегорели, предохранители не вышибло.
Чтоб чего помнил — забыл, а чего забыл — не всплывало.
Вот и ходишь, как подмороженный.
С душевной анестезией.
Как пенопласт вокруг.
Как сквозь мутную воду.
Все искаженное, зеленое и дрожит.
И смотришь, и видишь, и слышишь, а оно все, как через вату.
Все знаешь, а ничего не чувствуешь.
Так, слегка вроде что-то коснулось — и пропало, растаяло в мутном и зеленом.
С одной стороны, рыбой мороженой жить противно.
Зато с другой стороны, лучше мало ощущений, чем совсем никаких.
Опять же очень нервная система как-то держится.
Хоть и на стяжках вся, веревками утянута, скотчем подклеена, но держится.
Потому и говорю: есть такая штука, блокировка называется.
Полезная вещь.

Теги: Манжеты ненаписанное слова

Как ни выйду в город, так обязательно наткнусь на что-то подобное.
А ведь кое-кто может подумать, что это я специально выискиваю таких вот пассажиров с целью очернения нашей светлой социалистической действительности.
Я так скажу: если бы я снимал всех без исключения попадающихся мне подобных персонажей, то давно бы уже составил гигантскую ламброзианскую галерею.
То ли мне так «везет», то ли хожу в таких местах, но непременно натыкаюсь.
Та парочка, что на этих фотографиях, сперва попалась мне в еще относительно человеческом состоянии. Они тихо копошились на корточках на проезжей части у светофора и вяло пытались дотолкать тележку до тротуара. Возвращаясь, я их застал уже в таком вот виде.
Недалеко от этого места бродило существо неопределимого пола с типичным алкогольным бордово-синюшным раздутым лицом. Существо вытаскивало из урн банки и бутылки и вытряхивало из них капли на язык.
Видимо, похмелялось.
Такие персонажи вызывают у меня одновременно и брезгливость и жалость.
Не знаю, чего больше.
Я знал многих подобных пассажиров, а некоторых наблюдал, что называется, в процессе преображения, и потому просто брезгливо морщить нос не могу.
Один, например, мой одногодка, был здоровенным спортсменом, непьющим, некурящим, бегающим по утрам кроссы и ежедневно тягающим в спортзале какие-то сложные металлические конструкции.
Последний раз я видел его год назад согбенным, сморщенным старичком с трясущимися руками, медленно перебирающего ногами в сторону винного.
Или два брата из почтенной профессорской семьи, эдакие есенинские типажи кровь с молоком, получившие по два высших образования, занимавшие какие-то солидные должности и допившиеся один до паралича, другой просто ставший тихим идиотом.
И сколько еще таких было…
Да чего там… Было время, сам чуть в эту компанию не попал.
Так что, никакого очернения действительности.
Можно, конечно, снимать и деревья на улицах.
Или, скажем, живописные пробки на дорогах.
Они так же же естественны и обыденны, как и подобные персонажи.
Только деревья с пробками попадаются чаще, а потому приелись и не интересны.
А таких вот существ все же пока еще, к счастью, не так много, чтобы перестать их замечать.
Просто они, одна из примет времени, которое вызывает в памяти где-то прочитанный афоризм: «Стояла тихая Варфоломеевская ночь».

Теги: Манжеты ненаписанное слова

Набрел на афоризм: «Женщина любит не ушами, а отсутствием здравого смысла между ними».
Не рискну ни подтвердить ни опровергнуть истинность этого афоризма, потому что он мне не очень понятен и потому неинтересен.
Но зато заставил вспомнить женщин, от уха до уха туго набитых этим самым здравым смыслом.
Их так же невозможно любить, как и пропитанных тестостероном качков неопределенного пола с вялыми рудиментами половых признаков.
Если качки вызывают дрожь и омерзение своим внешним видом, то так называемые здравомыслящие женщины отталкивают абсолютно холодным прагматическим умом и полным отсутствием каких-либо душевных проявлений.
При, иногда, очень привлекательной и сексапильной внешности, и при наличии всех женских атрибутов красоты и эротичности, они имеют совершенно мужской характер.
Да еще и далеко не у всякого мужчины найдешь такой властный характер, безапелляционный стиль поведения и жесткий ум.
А когда модельная внешность и диктаторский ум сочетаются с полной и безоговорочной асексуальностью, холодностью, физической и душевной ригидностью, то это просто караул.
Заниматься сексом с такой особой, примерно то же, что пытаться довести до оргазма арифмометр.
Жуткие особи.
Вызывают стойкие ассоциации с акулой, медузой и асфальтовым катком одновременно.
Даже обидно становится — такие формы и зря пропадают.
А ведь попадись они в хорошие руки…

Теги: Манжеты мизантропическое слова

В какой-то книге написал: «Рефлексами надо жить, рефлексами! Проще надо быть, бесхитростнее. Мысль, это самая страшная бацилла, вирус вредоносный, микроб ядовитый. Дустом их, дустом! И никаких мыслей, только эмоции, старик, только эмоции!»
Я всегда был уверен — размышлять вредно.
Не думать, а размышлять.
Размышлять, это не функции расчитывать или бизнес-планы составлять.
Рациональное думание и эмоциональное размышление, суть, вещи разные.
Их различать надо.
Это я не просто так говорю, не умозрительно, а по собственному опыту знаю.
Тут прямая зависимость есть — чем больше размышляешь, тем больше пьешь.
Те, которые пьют, и не размышляют — не в счет.
У них питие, первичная и единственная функция.
А размышлять они все равно не умеют.
Нечем.
Мыслительный аппарат у них отсутствует.
Чтоб сообразить на троих, размышлять не надо, тут инстинкта достаточно.
Инстинкты и рефлексы — вот все что нужно для безмятежного белкового существования.
Когда не размышляешь, так оно вроде и ничего.
Два дня не размышляешь, так и вовсе здорово.
А неделю не задумывался — ну совсем замечательно и даже местами кажется, что жить можно.
То есть в очень отдельных и, как правило, удаленных местах, уже даже кажется можно попробовать жить.
Пока еще только попробовать и пока еще не везде, но все же прогресс налицо.
И тут вдруг — бац! мысль в голову пришла.
Да не одна, а с подружками.
Целую свору притащила.
И все юркие такие, шустрые, бегают, суетятся.
И что вам неймется, искрометные вы мои?
Сидели бы тихо — и вам хорошо и мне неплохо.
Спокойно без вас: нигде не давит, не жмет, не колет.
Не воняет ничем и даже вроде уже скулы не сводит и кулаки разжались.
А тут вы.
И немедля сплошные отхожие места перед глазами.
Этот — подлец, тот — мерзавец, по телевизору вовсе рожи цинковые и глаза оловянные.
Рыбьи глаза кругом.
Не жизнь, а тьма кромешная.
Тут либо пить начинать, либо размышлять бросать.
Водка, она как анестетик чувствительность снижает.
Боль успокаивает, раздражение смягчает, воспаление снимает.
Пока она есть.
А когда кончается, вся мерзость как на дрожжах взбухает и поднимается.
Так что, водка это хорошо, но плохо.
Вот и остается или совсем бросать размышлять, или вместо этого начать рационально думать.
Составлять сметы, расчитывать графики, разрабатывать схемы, планы, стратегии и рационы, делить, вычитать и умножать.
Словом, занять голову чем угодно, лишь бы у нее не было времени на размышления.
И тогда можно стать твердым и холодным, с несгибаемой нервной системой и армированной психикой.
Станете носорогом таранить и топтать по живому, не замечая этого живого и превращая его в мертвое.
И кому вы такой, на фиг, нужны?
Так что, думать тоже как-то не очень здорово, если только не хотите прожить жизнь одиноким твёрдоскулым рембо с прозрачным взглядом.

Теги: Жестом по мимике жестом по мимике мыслительное слова

И вот ты хрен ее знает.
И вроде неплохо все.
И солнце светит и ноги ходят и даже птички иногда поют.
А оно все как-то внутри зудит, свербит и вибрирует.
Все ему там, внутри, что-то не нравится, что-то беспокоит, нервирует и в дрожь бросает.
А что — хрен его знает.
Оно не скажет, а так поди догадайся.
Уж и о том подумаешь, и то во внимание примешь, и о сем не забудешь.
Кирпичики все разложишь по порядку, смотришь, ищешь, где там что не то.
А ни фига.
Вроде все на месте, нигде особенно не покоцано, не побито, не поцарапано.
Нечему там свербеть.
А оно свербит и зудит.
Опять смотришь, потому что, ну есть что-то, ясный пень, что есть.
А где и что — не видишь.
Может, не под тем углом смотришь.
Или свет не так стоит и тень падает, закрывает.
Фиг знает.
Уж все глаза просмотрел.
Очки что ли надеть.
Да что с тех очков…
Зудит же, сволочь.
Дать бы ему по кумполу раз́а, чтоб успокоилось, да поди кумпол тот найди.
А и найдешь, как по нему шарахнешь? Чем?
Вот и ждешь, пока оно само с собой там, внутри, разберется и наверх тебе результат выдаст.
Ну, будем ждать.
А что еще сделаешь?..
Самопсихоанализ невозможен.
Да и хрен бы с ним, с анализом.
Лишь бы свербеть перестало.
А там дальше жить начнем.

Теги: Манжеты ненаписанное слова