Pepsimist

Вроде только что выглядывал в окно и была там мерзость великая.
Вся земля перхотью усыпана, а в воздухе она аж хлопьями, густо так плавала.
А сейчас выглянул — ни хрена не видно.
Времени только половина шестого, а за окном ночь.
«Опять ночь. — тоскливо сказал отец Кабани».
Темнота, темень, тьма. Ненавижу.
Свет люблю. Даже много не надо, а так — ночничок включил уютненький, и хорошо.
Люстра, это уже слишком, сидишь, как под софитами, только камеры не хватает и ассистента с хлопушкой: «Кадр шестой, дубль первый!» И — хлоп! Камеры заработали, наезд, панорама, стоп, снято.
Нет, такого нам не надо. Нам надо чтоб совсем чуть-чуть светило что-то, но именно там, где необходимо.
Чтоб уютно было.
Ничего не видно, ни стен, ни шкафов, ни прочей мебели, а только профиль тонко светится. Ресницы — хлоп, хлоп. Длинные такие, изогнутые.
И губы иногда подрагивают, будто сказать что хотят или улыбку прячут.
Шея еще немного видна, а ниже уже все в полумрак уходит. Но смотришь и угадываешь. Тем более, что знаешь.
Вот, вот, что-то проступает вроде, гладкое и матовое. А здесь искорка вдруг вспыхнула и пропала. Что бы это?
Вдруг в свет рука вплывает. Тонкая, глянцевая. И узким пальчиком по носу провела — сверху вниз. И опять пропала.
Боже ж ты мой! Как хорошо!
Только где-то совсем в другой жизни. И не в моей.
В моей только память осталась. Такие вот картинки всплывают откуда-то и, хрен его знает, что это, откуда, и чей это профиль тонким лезвием сердце сладко холодит?
Кто это сидел рядом и зачарованно смотрел на маленький кружок света с полупрозрачным профилем?
Нет, это был не я. Еще не я. Это был молодой, романтичный, вечно влюбленный и восторженный циник и застенчивый наглец. Свято верящий в какие-то придуманные им идеалы, но стоящий за них грудью.
А идеалы-то просты и бесхитростны: добро, любовь, дружба. Вздор ведь. Пустяки.
Ну что — добро? Вон оно, навалом кругом лежит, подходи, бери сколько унесешь.
Только ведь тяжелое оно. Вроде и взял немножко, а нести тяжко.
Да и любви с дружбой тоже — россыпи, ногами по ним топаешь. А поди возьми. Пальцы скользят, срываются, не подцепишь.
А попадет-таки в руку, так ведь груз-то какой? И хочется вроде всего этого побольше набрать, а нести-то самому надо. Другому понести не дашь.
Вот и сидишь согбенный, нагруженный этими идеалами.
Другим, время от времени предлагаешь — на, возьми немного. Поделюсь с тобой. Даром. Оно тяжело, но здорово!
Так нет, куда там! Не хочет никто. Чего, мол, еще тащить не пойми что? У нас своего добра навалом. Полон дом добра. Да еще на даче, да в гараже сложено. Уже не знаешь, куда ставить-то, а ты тут еще с ерундой пристаешь.
Сидишь со всем этим один, да иногда, как коллекционер, разложишь перед собой, полюбуешься, пыль смахнешь, бархоточкой пройдешься, и обратно складываешь.
Вот теперь только память чужая и осталась. Так и живешь.
Вспыхнет лучик, покажет тебе на мгновение ресницы чьи-то, холодком под дых даст — и нет его.
А ты стоишь, ни вздохнуть ни выдохнуть, ртом воздух ловишь.
Очухаешься, отойдешь слегка, а под сердцем холодок так и остался. Да профиль светящийся перед глазами стоит.
Эй! Циник, романтик — ты где? Зашел бы как-нибудь, посидели бы, поговорили. Не чужие же…
А нет, не отзывается. Он там где-то, в другой жизни.
Сидит зачарованно перед лужицей света и смотрит, смотрит на ласковый профиль с большими ресницами…

Теги: Жестом по мимике автография ненаписанное слова

Пока ходил по делам, придумал в дороге рассказ, который самому писать лень, но идею могу кому-нибудь продать за пригоршню долларов.

Итак, идея.
Главный герой — наш разведчик, внедренный в какую-нибудь ужасно секретную иностранную организацию вроде ЦРУ, ФБР, Гугл или Майкрософт. Работает героически, без выходных и отгулов. Даже больничных не берет. Пять огнестрельных ранений, три автомобильные аварии и одно смертельное выпадение из окна небоскреба — все переносит на ногах.
Секреты выносит большими пачками, а в удачный сезон даже вывозит на тележках. Организация, понятное дело, в панике, потому что в России становится известно о ней все, от ежедневного меню всех трех внутренних ресторанов, до истории болезни Директора, его любовниц и домашнего кота Вилли. Не считая самих производственных, жутко секретных секретов.
Службы безопасности сбились с ног, за два месяца три раза сменили весь свой персонал, а два Шефа СБ прилюдно застрелились, предварительно сделав себе харакири ножиком для разрезания бумаг.
Телекамеры поставили повсюду, и даже, на всякий случай, по две штуки на одно место с перекрестной подстраховкой.
Металлоискатели верещат, на каждом углу стоят по четыре бугая с автоматами, газовыми гранатами и электрошоковыми перчатками. То и дело, где-нибудь в здании раздаются взрывы, автоматные очереди, крики и треск разрядов. Конечно же, всякий раз это оказывается не наш неуловимый разведчик, а невинный сотрудник, но пойманного, на всякий случай пропускают через эликсир правды, детектор лжи и электрический стул, после чего увольняют без права переписки и выходного пособия.
В каждом писсуаре спрятан микрофон, а в биде и унитазах глазок телекамеры с миниатюрными электродворниками и тепло-обдувом для быстрой сушки.
Чтобы войти в любую дверь надо набрать личный шифр, ай-ди, ай-пи, ай-кью и ай-эм, ввести образец почерка, сунуть глаз в окуляр для сверки сетчатки с образцом, и в конце процедуры приложить обе пятерни к дактилоскопическим датчикам. После чего можно наконец пройти в само помещение, где необходимо раздеться догола и двадцать раз присесть для выявления возможных неучтенных вложений в некоторые места. Дальше остается только личный обыск, рентген, МРТ и коротенький допрос с небольшим пристрастием. После чего каждого вакуумным способом упаковывают в специальные прозрачные костюмы, в которых уже можно приступить к работе.
Рабочие компьютеры через каждые девяносто секунд требуют трехсотзнаковый пароль, сверяют глазом камеры физиономию с заложенной в память, после чего, для порядка, слегка бьют током в шестьсот пятьдесят вольт. Когда ударенный открывает рот, чтобы заорать, туда автоматически вставляется дентокарта для дополнительной проверки, а по характеру анализа акустических кривых, проводится окончательная идентификация.
Но все эти, и еще много разных дополнительных мер безопасности никак не могли помочь поймать нашего разведчика. Маскируясь то под домашнего клопа, то под компьютерный вирус, он пролезал везде. Прикидываясь электронной дверью, узнавал все об отдельных сотрудниках Организации, после чего, путем изощренного шантажа с применением обольщения, угроз, пыток, лести и вульгарной пьянки вытягивал из сотрудника все, что тот знал. Высосанного досуха сотрудника, двумя пальцами ставил на подоконник и с грустным умилением смотрел, как того уносил в сторону океана легкий бриз из дружественной нам страны.
(more…)

Теги: Жестом по мимике мыслительное ненаписанное слова

Есть «совы», есть «жаворонки», есть еще «голуби» и прочие аритмики с дизритмиками.
Как известно, с противоположной стороны Земли обитают антиподы, которые ходят вверх ногами и спят тогда, когда у нас тут вовсю бодрствуют.
У меня вопрос: можно ли быть антиподом не перебираясь на противоположную сторону Земли, тем более, что никакие антиподы там не ходят, потому что там на двести верст вокруг голимый Тихий океан и ходить там негде.
Сам же и отвечаю: еще как можно.
Но не нужно.
Ложись, когда все давно проснулись, вставай, когда все давно спят, отчего за окном почти вечная тьма, особенно зимой.
«Встал» от «проснулся» отделяет часа три-четыре, которые все равно выпадают из памяти, поэтому любая мыслительная деятельность в это время бессмысленна, бесполезна и даже вредна.
Многолетние сознательные и целенаправленные попытки изменить такой распорядок ничего не дадут.
Изредка, раз в полгода, самопроизвольно вспыхивают короткие недельные приступы, во время которых «упал-поднялся» более-менее совпадают с солнечным ритмом.
То есть вроде сломанных часов, которые два раза в сутки показывают правильное время.
Только у меня стрелки больше и циферблат ширше, поэтому совпадаю по времени со своим полушарием два раза в год.
Лично мне такой ритм мешает лишь тем, что слишком мало солнца достается.
Ну и иногда так вдруг захочется встать весной вместе с первым птичьим гомоном, выйти босыми ногами на утоптанную траву, покрытую утренней кислотной росой, вздохнуть полной грудью автомобильную копоть, проматериться громко и от души, харкнуть на все слюной, и уйти обратно в свой скит.

Теги: Жестом по мимике здоровье мыслительное слова

В другой жизни, давно и неправда.
Крики старьёвщика со двора по утрам: «Старьё берё-ё-м!»
Бродячий ремесленник-лудильщик: «Лужу, паяю, примуса починяю!»
За ними приходит с деревянным станком на плече точильщик: «Точу ножи, ножницы, бритвы правлю, мясорубки восстанавливаю!»
Шуршащий скрип педали, крутящей колесо, звон ножей-ножниц под неспешное шарканье дворницкой метлы.
Но самыми первыми приходили разносчицы молока с тяжелыми корзинами, а то и с бидонами на коромыслах: «А вот маслице-молоко-сливки-сметанка-а! Утренние, с-под коровки только-только!»
Может, и не было ничего, и не помню всего этого, а лишь выдумал, начитавшись дядьки Гиляя.
Но старьевщики малышне вместо денег в обмен давали крашеные мячики из папье-маше на резинке и петушков на палочке.
Это точно.

Теги: Жестом по мимике детство слова

Вот уж как тяжело, когда Кадавр приезжает «переночевать» и остается на неделю, а то и на пару месяцев.
Через день все начинают тихо сходить с ума, постоянно и машинально ловя звуки, доносящиеся из мест общего пользования, кухни, комнат и яростно затыкать уши клоками ваты, в ярости вырванной из одеяла, остервенело скрипеть зубами и строить чудовищные рожи, при этом шепотом, про себя произнося страшные многоэтажные тирады, и только ждать и ждать в нетерпении: ну когда же он, блин, уедет, когда?!
И вот, когда он в прошлый раз все же уехал, заняв на дорогу последние деньги, и с тех пор не появляется уже пару месяцев, то стало даже чего-то не хватать.
Телевизор не орет, двери не грохочут и не хлопают среди ночи, на кухне ничто не гремит и не стучит, не слышно громогласного трубного сморкания, кашля и харканья, никто не жрет из банки шпроты руками и не варит лапшу в чугунной сковородке с брошенной туда же нарезанной на четыре части луковицей, порубленными картофелинами и разведенной в этом всем банкой горчицы, стаканом уксуса и пачкой молотого перца.
На кухне и в коридоре не валяются шелуха, пепел, бычки, смятые пачки от сигарет, пластиковые баллоны из под пива и какие-то ватные тампоны, отчаянно воняющие дешевой туалетной водой.
На веревках, стульях и батареях не сушатся дырявые носки, серые в пятнах футболки и растянутые пузырями ситцевые треники.
Ничего этого нет, и это, конечно, ужасно здорово. Но чего-то не хватает.
Наверное, это какая-то форма мазохизма.
А, может быть, все это просто необходимо хотя бы на день, на два, чтобы потом, после особенно остро и отчетливо почувствовать: как же, ядрена вошь, жизнь может быть хороша!

Теги: Жестом по мимике мыслительное портреты слова

В прошлое окунаться не люблю.
Девяносто процентов населения в воспоминаниях находит отдохновение и успокоение, потому как плохое у них в памяти стирается, хорошее остается, отчего прошлое и видится в розовом свете.
У меня голова иначе устроена.
Ровно наоборот: хорошее если и помню, то от этого только тоскливее, потому что этого уже никогда не будет.
И радоваться тут, понятно, совсем нечему.
Конечно, здорово было бы лечь на диван, глаза закрыть, уйти в сладостные воспоминания о беспечном детстве, задорном отрочестве, романтической юности и тому подобном, но не получается.
Не те картинки в голове появляются.
То унылая постылая школа со скучными учителями, никчемными уроками и пустоглазыми гопниками с цигарками в кулаках.
То те же урки, но уже выросшие, с еще более пустыми глазами и ментовскими погонами, а потому без риска бьющие пятнадцатилетнему пацану морду в его же квартире.
То многочасовое тоскливое ожидание в очереди за молоком сыну, и вообще, унылые озлобленные очереди — всегда и везде, с номерком химическим карандашом на ладони. Не отстояв в очереди никуда попасть невозможно.
Надменно-безразличные продавцы, что в ГУМе, что в любой мелкой вонючей лавчонке с лужами на грязном полу.
Выматывающее ощущение изначальной ненужности твоей работы, а вернее, бесцельного присутствия на рабочем месте строго от сих до сих.
Ну и много других таких же розовых воспоминаний.
Потому и не люблю в прошлое окунаться.
Ну его к бую, такое прошлое.

Теги: Жестом по мимике автография мыслительное слова

Стоял в супермаркете, выбирая, уже не помню, сахар или брюкву или банановые чипсы, и тут сбоку с пакетом яблок подходит мужик в униформе постсоветского интеллектуала-гуманитария и вида не просто адекватного, но и располагающего.
Подошел, поздоровался и доверительно сообщил:
— А знаете ли вы, что Чук и Гек, Косьма и Дамиан, Бойль и Мариотт, это выдумка мистификатора Шолохова, который украл все это у Льва Толстого, а тот у Пушкина, и стоял за всем этим Гоголь Иван Васильевич? К примеру, Чук и Гек, это позднейшая интерпретация истории Каина и Авеля, адаптированная к тому смутному времени. А Косьма и Дамиан, в действительности, результат диссоциативного расстройства идентичности древнеегипетского сумасшедшего гения Гермеса Трисмегиста. Про Роберта Окснэма или Билли Миллигана знаете, конечно? Вот и с Трисмегистом то же самое. Ну, а Бойль и Мариотт, это и вовсе один человек, Отто фон Герике, весьма неплохой немецкий физик и философ, а открытый им закон по недосмотру или по злому умыслу приписали двум средней руки ученым. Причем, кто и когда это сделал, так до сих пор и остается нераскрытым. Вы подумайте, поразмышляйте над этим и вам откроется множество прелюбопытных вещей!
Собрал в другой пакет полдюжины вялых мандаринок, улыбнувшись приподнял шляпу и ушел в сторону кассы.
Я, честно говоря, о всех названных только имена слышал, даже про Чука и Гека ничего толком не вспомнил.
Помню, что в детстве читал, и все. А тут какие-то Трисмегисты с Мариоттами.
Ну, смутно вспоминается о какой-то некрасивой истории между Каином и Авелем. Но без деталей.
Вроде кто-то кого-то там замочил не то по злобе, не то еще по какой причине.
Ну, и про Билли Маллигана читал.
На этом мой энциклопедизм закончился.
А чего мужик в шляпе и с мандаринами хотел, так и не понял.
Но умный, видимо, джентльмен, эрудированный, Льва Толстого читал, Шолохова.
А тут из всего Пушкина в голове только «зажжем огни, нальем бокалы, утопим весело умы».
Словом, любопытно мне стало, пойду гуглить, ума-заразума набираться.

Теги: Жестом по мимике мыслительное ненаписанное слова