Электора́т (лат. elector — избиратель) — круг избирателей, голосующих за определённую партию на парламентских, президентских или муниципальных выборах. В более широком значении употребляется как синоним избирательного корпуса страны.
Ну кто не любит стройных нежных женских ножек?
Конечно все любят.
А если эти ножки еще и в ажурных темных чулочках, так оттеняющих розово-нежный цвет глянцевой кожи.
Они манят, они привлекают внимание, глаза сами, помимо воли и сознания устремляются туда, где вдруг промелькнуло светлое бедро или под длинным платьем вдруг оголилась икра в чулочке.
Тут ничего не поделаешь.
Гормоны, господа, гормоны.
Тестостерон, сукин сын.
То есть, на самом деле, просто обычная химия, а все вышеприведенные охи-вздохи и прочая лирика, это результат наличия тестостерона в крови.
Вот так все банально.
И любовь здесь ни разу ни причем.
Она даже рядом не стояла.
Страсть, влечение — да.
А любовь, это совсем из другой компании.
Эта дама не этого круга.
Впрочем, если тестостерон у вас в крови все же есть, то какая вам разница.
Да никакой вам разницы нет и вся эта любовь с ее вздохами и лирикой вам тоже совершенно не нужны.
Вам нужны ноги.
То есть, не только ноги, конечно, но сейчас разговор идет именно и только о них.
Все остальное, возможно, как-нибудь потом, позже.
А ножки — да, они сводят с ума, они толкают к необдуманным поступкам, к неожиданным словам, странным предложениям.
Ступни, икры, бедра и выше и выше…
Ах, фантастика, сказка, экстаз, умиление, взрыв, фейерверк…
Да что там говорить…
«Зачем заставлять? Он должен искренне захотеть»
Дмитрий, я позвала вас на серьезный разговор. Вы читали сценарий?» — «Само собой», — ответил я. «Вы понимаете, какие люди заказали нам фильм?» — «Имею некоторые предположения». — «Вам понятно, что этим людям не отказывают? Они этого не поймут. Эти люди не знают слова «сиквел» и не должны его знать. Они и кто такой Козловский не знают. Его фамилия стала им известна по одной-единственной причине: он снимался в первом фильме. Значит, должен сниматься и во втором». — «Кому должен, Людмила Сергеевна?» — «Должен, Дмитрий! Премьера назначена на осень, накануне выборов на Украине. Вы вообще понимаете, какие времена наступают?» — «Какие? Надеюсь, вы не имеете в виду тоталитарные». — «Именно они! — неожиданно ворвалась в разговор одна из помощниц Кукобы, до того напряженно молчавшая. — Как реакция на тот беспредел, который творился в стране в девяностые годы!» В этот момент в комнату вошел среднего роста мужчина в костюме. Сел в дальнем углу за стол и принялся сверлить меня глазами. «Это Дмитрий, директор Данилы Козловского, — пояснила, указывая на меня, Кукоба. Вошедший кивнул и тихо, как бы с ленцой, произнес: «Вы тут, конечно, можете обсуждать что хотите. Но кино должно быть сделано. И оно будет сделано». Встал и вышел из комнаты, не попрощавшись. «Кто этот господин?» — поинтересовался я. «Считайте, что представитель заказчика, — ответила Кукоба и продолжила. — Понимаете, Дмитрий, фильмов сейчас снимают мало, а будет еще меньше. И все будут такие, как наш. Так что отказываться — значит оставаться вообще без работы. Кроме того, Козловский может перечеркнуть свою карьеру. Если он сам этого не понимает, то вы понимать должны». — «Надеюсь, это не угроза?» — спросил я. «Нет. Дружеское предупреждение».
Конечно, все происходившее меня впечатлило. Я начал злиться. Скрывать причины нежелания иметь дело с проектом уже совсем не хотелось. «Людмила Сергеевна, неужели вы не понимаете, что актер просто не хочет сниматься в вашем фильме? И ничто не заставит его это сделать». — «Зачем заставлять? — удивилась Кукоба. — Данила должен искренне захотеть. И ваша задача как директора ему в этом помочь». — «Кстати, он член «Единой России»? — поинтересовалась вдруг другая помощница. «Нет», — ответил я. «Значит, вступит. Я бы попросила вас не спешить с ответом и еще раз подумать». Я сказал, что решение окончательное. На этом мы попрощались».
Данилу Козловского эта история даже не удивила. «Думаю, ряды партийных актеров сейчас будут шириться, — сказал он The New Times. — Это шанс приблизиться к власти и получить от нее дивиденды, в том числе в профессии. Но мне такая торговля убеждениями отвратительна».
Александр Браиловский
«Страна подкованных блох»Судя по отзывам многих россиян, им очень импонирует поигрыванье мускулами их правителей: «Никто не смеет указывать нам, как мы должны жить!» Им нравится чувствовать себя гражданами сильной державы, которую все, или многие, боятся. Горбачеву они не могут простить не кровавые события в Тбилиси в апреле 1989 г., в Баку, в Нагорном Карабахе, а именно это: в результате затеянной им демократизации страны, Россию перестали бояться. О каком-нибудь другом чувстве, которое могла бы вызывать к себе страна, русские, видимо, даже не подозревают. И поэтому необходим враг. Необходимо чувство, что они в осажденной крепости. Это, во-первых, сплачивает. А во-вторых — раз осаждают, значит, мы кому-то нужны!.. Но, может быть, надо, опять-таки забыв о политической корректности, сказать русским правду: вас не осаждают, потому что вы никому не нужны. Вас не любят, потому что вы жестокие и грубые. Вашу нефть и газ лучше покупать за деньги, чем завоевывать вашу огромную и необустроенную страну, населенную непутевым и ленивым народом.
Я знаю, что могу услышать в ответ, помимо брани: мне, несомненно, станут напоминать о многочисленных подвигах, совершенных русскими людьми, о самопожертвовании и героизме в самые тяжелые моменты. И это тоже одна из русских особенностей — проявлять лучшие качества своей натуры в экстремальных ситуациях, но не в повседневной жизни. Об этом когда-то говорил Михаил Жванецкий: «…Большая беда нужна! Вот если бы все на мине подорвались… но об этом можно только мечтать!..» Экстремальные ситуации — не показатель. Человек, который не боится смерти, — не нормальный человек. И никто не обязан быть героем. Но почему не жить по-человечески каждый день?..
Мне возразят, что черные страницы были и в истории других стран и народов. Были! И сейчас есть. Но, во-первых, другие страны и народы постепенно преодолевали свои проблемы и признавали, что у них что-то было неправильно. После двух веков оголтелого расизма американцы избрали президента-мулата. Русские, судя по всему, считают, что у них в истории все всегда было хорошо, и сейчас тоже хорошо, — раз не признают никакой своей вины и продолжают собой гордиться. А во-вторых, когда те же американцы гордятся своей демократией и экономикой, они имеют для этого достаточно оснований (даже несмотря на кризисы и того, и другого!). Русские же гордятся либо тем, чего нет, — например, духовностью (потому что духовность — это все же не балет, а доброе отношение людей друг к другу, и особенно к самым слабым, — к старикам, детям и больным), — либо тем, чем нормальные люди гордиться никак не могут: великими страданиями своего народа и колоссальными человеческими жертвами. Если только эти страдания и жертвы не были с самого начала целью, которую этот народ перед собою поставил и, не щадя никого и ничего, героически достиг. Тогда, конечно, чем гордиться — есть.ВЕСЬ ТЕКСТ
91 yr. old female drummer — Allee Willis Presents «Hey Jerrie»
Очень занятный дядька.
И сложно с ним не согласиться, хотя кое в чем соглашаться не то что не можется, а не хочется.
Словом, рекомендую к прочтению и в качетсве информации к размышлению.
Почему человечество глупеет
В обществе приматов мы не можем опираться на высосанные из пальца законы, которые все равно не действуют. Если мы хотим навести порядок, нам надо ввести высшую меру для чиновников. То есть обезьян, которые отвечают за жизнь других обезьян, надо наказывать ценой их жизни. Другого способа нет. Одно дело, когда человек нарушил что-то, украл, — тут ни в коем случае нельзя смертную казнь применять. Даже к убийцам нельзя. А вдруг ошибка? А вот люди, которые никого не убивают, но являются контролерами чужих жизней, обязаны отвечать по всей строгости. То есть расстрел для высших чиновников, начиная, например, с районных, — это обязательная мера. И она будет очень эффективна.
— Потому что чиновников не останется.
— А зачем они нужны? У нас их все больше, а результата все меньше.
[…]
— Может случиться так, что пройдет много-много лет, и человек поймет, что думать полезно, что это ему выгодно, и…
— Нет. Для этого должно пройти еще 100 миллионов лет эволюции. Причем жесткого отбора. Типа как если бы по человечеству били огромным дуршлагом с дырочками: кто в дырочку проскочил — тот остался.
— Кто поумнее — проскочил?
Проявлять доминантность нужно в интересных занятияхПроявлять доминантность нужно в интересных занятиях
— Да. Это очень сложный дуршлаг. Ведь в социальном сообществе наибольшей эффективности достигают наиболее примитивные особи. Потому что человек разумный асоциален. Он не разделяет обезьяньих принципов и руководствуется привнесенными системами — моралью, этикой и проч. А наиболее упрощенные организмы, которые воспринимают в чистом виде размножение и доминантность, легче достигают результата. Именно потому обычно среди нуворишей наибольшее количество людей, которые не отличаются от питекантропов и бабуинов. Это — нормальное явление. Это — биологическая победа. Никакого отношения к социальным, этическим ценностям она не имеет.
— Значит, человечество вконец поглупеет?
— Человечество глупеет, естественно. Такие люди размножаются лучше. Чем более социализирована система, тем меньшее значение в ней имеет интеллект… Например, феминизация общества… Но если у женщины мозгов на 150 грамм меньше, какая может быть феминизация?! Чем это закончится? Половое равенство, заложенное в структуру сообщества, — заведомое оглупление. Будет не лучше, а хуже. Это — факт.
Подпишись на RSSЕсли увидели ошибку,
выделяйте её мышью ,
и жмите Ctrl+Enter,
Спасибо!
Реактивный
хостинг
Тэги
Написать имейл
