Об истоках героизма и трудоголизма

06.02.2013

Никакой стране не нужны трудоголики.
Всем требуются обычные добросовестные работники, умеющие и хорошо потрудиться и вкусно отдохнуть.
Трудоголизм — болезнь, и отношение к нему должно быть соответствующее.
Без разницы, отчего человек теряет здоровье — от пьянки, баб, карт, казино или беспрерывного трудового подвига.
Подвиг, это всегда следствие беды, катастрофы и разгильдяйства.
Подвиг, — результат скверной организации.
Что, в свою очередь, есть следствие безграмотности, безразличия, повсеместной некомпетентности и безудержного воровства.
Вот отчего в спокойной и налаженной жизни подвиги не нужны.
Потому счастливо государство, не нуждающееся в героях.

Счастливо государство, не нуждающееся в героях.


О неразумных умельцах

06.02.2013

Все мы из ущелья Олдувай, колыбели, блин, человечества.
Музыкой звучат слова: Серенгети, Нгоронгоро, крокодилус антропофагус.
А как приятно словосочетание «человек умелый», в отличие от расплывчатого и сомнительного человека разумного.
Знаем мы этого разумного — более дикого, злобного, нерационального и взбалмошного существа природа не производила.
А там, в Олдувае — умелый.
Человек умелый, это звучит гордо.
Разумному чем гордиться? Одним только умом?
Мало ум иметь, надо еще уметь им пользоваться.
И тут снова всплывает умелый.
Он бы сумел разумом распорядиться, если бы он у него был, на то он и умелый.
Но — не дала ему природа.
Умения навалом, а разума с воробьиную какашку.
Несправедливо это и неосмотрительно со стороны природы-матушки.
Сама ж себе нагадила, лишив разумного, умения этим разумом разумно пользоваться.
Вот и гадит он, разумный, окрест себя, под себя и внутрь себя так, что сам же во всем этом жить не может и не хочет.
Не умеет он в говне жить, не научился.
А зря — человек разумный, кроме дерьма ничего в таких количествах, массах и объемах производить не умеет.
Так что придется смириться и булькать, или захлебнуться и не жить.
Или идти снова в Олдувай и там опять становиться человеком умеющим.
Но и разум не забывать.
Не ум, а разум, это вещи сугубо разные, и их важно различать.
Бомбу атомную тоже не дураки сущеглупые придумали.
Ума у них было вагон, а разума и на чайную ложку не набралось бы.
Нынешние любители докапываться до квантов не лучше, не разумнее.
Нынешние еще страшнее, потому что такие игрушки им даны, которые прежним в кошмарном сне не привиделись.
Дай нам всем разума, Господи, или пристрели уже сразу, чтобы не мучались.
Аминь.

Ущелье Олдувай, колыбель человечества


Проблемный симбиоз

14.01.2013

Ну вот, и новый год наступил и старый новый прошел.
Год новый, а проблемы из старого.
Может, в этом и есть великая сермяжная правда?
Ведь начинать новый год с новых проблем тоже не большое удовольствие.
Новые, неизвестные, непривычные, чего хотят и ты не знаешь, и они еще не определились.
А старые, они уже привычные, почти родные.
Не были бы они проблемами, можно было бы их и за стол с собой посадить, шампанским чокнуться под куранты.
Глядишь, так полюбовно, под шампусик с коньячком и под древние песни с экрана и решилось бы все тихо-мирно к всеобщему удовлетворению.
А были б новые, с новыми амбициями, борзые еще, молодые, жадные — поди с ними договорись.
В них еще кровь кипит, они себя крутыми мнят, все в малиновых пиджаках с цЕпочками.
Суетятся, скачут, пальцы растопыривают.
Ну их на фиг.
Мы уж лучше как-нибудь со старыми договоримся. По старому знакомству, полюбовно.
Это что-то вроде застарелого привычного радикулита: весь скрюченный, но уже привык и знаешь как повернуться-распрямиться так, чтоб не прострелило.
А вылечишь старый, появится новый в другом месте, и сколько ты к нему еще приспосабливаться будешь, сколько его изучать станешь, чтоб понять, как шевелиться, чтоб глаза на поясницу не выскочили?
Можно, конечно, попробовать радикулит и вылечить, но это уж кому как удается. Кому и вовсе никак.
И тогда приходится приспосабливаться.
Договариваться: он остается, но тебя не трогает, но и ты его не беспокоишь.
Симбиоз.


Выбор

02.01.2013

Устоялись дожди, мутная илистая вода покрыла все видимое пространство до горизонта. А вернее, до той сплошной мутно-молочной пелены, которая скрывала не только далекий горизонт, но и дома, полуголые деревья и желтые холмы, уходящие, растворяющиеся в этой известковой пелене. Дожди уже были не сильные, теперь они лишь нудно и монотонно и даже как-то нехотя шлепали нечастыми тяжелыми каплями по лужам, по ржавым мокрым крышам, развороченной вязкой глине, остаткам травы на обочинах, по блестящим лысинам торчащих на асфальтовых пятачках гипсовых фигур…
Царила тугая, промозглая и пронзительная тоска, временами переходящая в почти приятную на этом безысходном фоне обычную глухую скуку…

Горячий, обжигающий стопы крупный песок, вперемешку с укатанной каменной крошкой. Низенькие, полуразрушенные временем каменные стены, которые уже много-много лет ничего ни от кого не огораживают. Чуть выше по холму начиналась прозрачная роща с кружевной тенью, колышущейся на светло-зеленой траве. Стрекотали цикады, вдалеке отрывисто переговаривались какие-то птицы. Со стороны моря слышался легкий шум накатывающих волн и беззаботные голоса о чем-то то ли спорящие, то ли просто перебрасывающиеся веселыми фразами. На террасе перед домом, в фиолетовой тени дремала собака, положив морду на лапы и комично-страдальчески приподняв белые брови. В доме было не жарко, а свежо и почти прохладно. Зеленые занавеси на солнечной стороне чуть колыхались, вбрасывая в комнату сверкающие полосы и пятна жаркого солнца. Было легко, светло и удивительно покойно. Непривычно покойно.
Но к хорошему, говорят, быстро привыкают…


В гости

01.01.2013

К вопросу о том, чтобы приехать в гости. Это легко.
От аэропорта на такси всего сто баксов и сорок минут.
Водителю говорить ничего не нужно, он все равно привезет куда надо ему.
Оттуда еще час пешком или на трех автобусах, одной маршрутке, через дорогу налево.
Если лифт работает, постараться попасть между двадцатым и шестнадцатым этажами.
Если не работает, то любой, до которого хватит сил.
Стучать три раза по две минуты.
Каморка крошечная, как у пана Тыквы (если кто знает, о чем речь).
То есть метр на метр на полтора и два по диагонали.
Ну, может чуть больше, если сам человек меньше.
То есть габариты каморки плавно меняются относительно габаритов находящегося в ней в каждый конкретный момент времени.
Душ внешний, ванна выдвижная, удобства выносные, спальня в другом месте, в другом районе, с другой девушкой и под другим именем.
Кухня в противоположном конце города, тоже у другой девушки, но под той же фамилией.
Места отдыха, телесного расслабления и восстановления душевного покоя беспорядочно разбросаны по всему городу под массой разнообразных имен, фамилий и прочих отличительно-опознавательных псевдонимов.
Друзья разбросаны так же беспорядочно, но уже по всему глобусу, отчего русские их имена забылись и плавно заменились англоязычными никами.
Вместо раскладушки лучше привозить с собой надувной матрас.
В сложенном виде очень удобно прячется в сливной бачок и не занимает много места.
И надувной матрас в сливном бачке может оказаться весьма многообещающим обстоятельством.
Особенно, если включить воображение и перестать думать банально.
Добро пожаловать!

Добро пожаловать


Вкус - специфический

29.12.2012

В россии может быть все что угодно, когда угодно, с кем угодно и как угодно.
В россии даже законы природы работают не все, не всегда и не как у всех.
И предсказать что-либо заранее, если не невозможно, то маловероятно.
Все как бы спонтанно, как бы вдруг, как бы неожиданно.
В россии вообще все — как бы.
Как бы демократия, как бы свободы, как бы права человека, как бы жизнь.
Имитация стилизации, подражание копии, пародия фикции.
И дальше лучше не будет.
Хуже — непременно, лучше — вряд ли.
Потому что у нас даже все хорошее оборачивается неприятностями.
Хорошо, отлично, еще лучше, а потом бац! — корыто говна.
Законы природы здесь тоже оборотни.
И это наш национальный закон природы локального применения.
Ни у кого нет, у нас есть.
Вкус — специфический.

Имитация стилизации


Жизнь в зеркале

17.11.2012

Банально, много раз было, но неплохо сделано.
Грустно, как и все, напоминающее о бренности и конечности существования.
Хотя, с другой стороны, возможно, радоваться надо, что вся эта херня не вечна.
Жизнь с костылем, памперсами и зубами в стакане совсем не так жизнерадостна, многообещающа и желанна, как была в восемнадцать.
Просто к этой мысли надо привыкнуть и не обращать не неё излишнего внимания.
В сортир тоже приходится ходить, но вы же не делаете из этого ежедневной трагедии с рыданиями и заламыванием рук.
Возможно, даже получаете некоторое удовольствие.
Вот и от мысли о том, что вся эта тягомотина когда-нибудь закончится, тоже неплохо было бы попробовать получать удовольствие.
Словом, смотрите.