Юность
01.04.2013Юность убежала, оставив после себя смятые простыни и легкий запах девичьего пота.
©photo Р. Дихавичюс 1968 г
Юность убежала, оставив после себя смятые простыни и легкий запах девичьего пота.
Я всегда говорил, что всех, выбивающихся чем-то или в чем-то из общей добропорядочной, политкорректной и законопослушной массы жизнерадостных трудящихся, всех, кто не соответствует кодексу строителя Светлого Будущего, всех, кто в чем-то не согласен с генеральной линией Великого вождя и Любимого руководителя, всех, кто сомневается, всех, кто недоволен, всех, кто подрывая устои государственности и национальной идеи, поддавшись подлой пропаганде врагов нашей Великой Партии и Правительства осмеливается иметь мнение отличное от генеральной линии Партии и единодушного мнения всего прогрессивного человечества в лице Великого вождя и Мудрого руководителя, всех этих изгоев, наймитов, врагов передового народа и просто евреев нерусской национальности необходимо нещадно истреблять посредством локальных общевойсковых операций, отдельных массовых зачисток и точечного коврового бомбометания, невзирая на местонахождение этих подонков общества.
Куда делся секс?
Нет, правда, если только секс, то все эти романтические прелюдии с цветами, вином и изящной словесностью, есть явное излишество.
Что называется, перебор.
У Министра-администратора был к этому правильный подход: «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен — чего же время терять? В полночь. У амбара. Жду. Не пожалеете.»
Ведь действительно ужасно скучно и нудно заниматься длительным умасливанием барышни, если заранее известно, что и тебе и ей нужно только одно и, часто, всего единожды.
Любовь, конечно, волнует кровь, но сейчас не про высокие чувства, а про чувства весьма и весьма приземленные.
Но большинство так устроено, что за откровенное предложение доставить друг другу физическое удовольствие можно получить и по морде, а можно и повестку в суд.
Ну, тебе предложили, ты отказалась, какие проблемы?
Чего же сразу сумкой-то по башке, будто у тебя мобильник отжимают.
И ведь после жалеть будет, что случай упустила, вот же что еще интересно.
Не каждый же день ей симпатичные мужики потрахаться предлагают без взаимных обязательств.
Впрочем, мужчины в этом смысле тоже не сильно лучше.
Кто-нибудь из дам попробуйте подойти к джентельмену, и вот так, без обиняков предложить побарахтаться.
Причем, абсолютно бесплатно, то есть даром.
Не поймут и не пойдут, немедленно заподозрив что-нибудь неладное.
А ну как подстава?
Ты с ней пошел, а после вваливается громила или мент и выясняется, что ей восемнадцати нет, или что ты её принудил, угрожая словесно.
Ну и попадос в полный рост.
Что, не бывает такого?
Да каждый день.
Вот что же за жизнь такая, когда двум нормальным людям без комплексов потрахаться спокойно не дают.
Все им приходится через плечо оглядываться, прислушиваться, опасаться, таиться.
Нет все же счастья в половой жизни.
Только сплошные приключения на сексуальной почве.
Что там лондонские туманы!
Лирический вздор для нежных дамочек и романтически возвышенных юношей с прыщами по всей морде.
Что там каракумские пески!
Так, песочница для малых детишек, совочком поковырять.
Что там калифорнийские тайфуны и японские цунами!
Рябь в ванной от упавшего обмылка.
А вот у нас, блин, это да!
Его било, било и пробило…
Он лежал на земле раскинув руки, насквозь пробитый плакатным стилем.
Вокруг с горестным видом стояли гипсовые девушки с веслами и юноши с волейбольными мячами.
Пароходы плывут — салют Мальчишу! Самолеты летят — салют Мальчишу!
И вечный Октябрь впереди!
Кошмар-то какой — вечный октябрь.
Или у них там был не вечный?
Все равно кошмар…
Не дай бог, не дай бог…
После трех банок.
Лежу. Где-то.
Вроде день, но темно.
Глаза открыл, все равно темно.
Нет, после четырех.
Четвертая со свекольным самогоном.
Судя по выхлопу.
Вокруг рукой ощупываю.
Я же слышал — звякало.
Не пустое звякало.
Пока не нащупаю, не встану.
Просто не смогу.
Я-то еще смогу.
Организм, гад, не даст.
Я маленький, а он большой, опухший.
И давит.
И эти еще, на диване, судя по звуку.
«А мы с черного хода, а мы с черного хода!» — и пристраивается, пристраивается.
А та, дура, хихикает.
Голая, но в чулках.
Я же слышу.
Вокруг себя рукой шарю.
Вроде ковер.
А может, линолеум.
Темно.
Туда-сюда мигаю, все равно темно.
Хотя, вроде день.
Рука в мурашках нащупала что-то.
Гладкое и холодное.
Тоже в мурашках.
Нащупала, а поднять не хочет.
Сигнал до неё не доходит, по дороге застревает где-то.
В вилочковой железе, видимо.
Или в гипофизе.
Бросил поднимать, стал подтягивать.
Тут, главное, не опрокинуть.
А та, дура, уже попискивает.
В чулках.
И хмырь ее похрюкивает.
Заснули бы уж что ли…
Пузырь подтянул.
Вот теперь как-то приладиться надо.
Голову что ли приподнять.
Или пузырь наклонить.
Голову, если только руками.
Пузырь тоже руками.
А их у меня всего две.
Вроде…
У живота еще какие-то шевелятся, но команд не слушаются.
Не мои, наверное.
Своими пузырь беру, собираюсь, и одним движением в рот вставляю.
Булькает.
Глотаю.
Слышу, булькает, но во рту сухо.
Все равно сухо.
Кто-то рядом выдыхает, как будто умер, а потом ожил.
С силами собираюсь, шепчу: «Оставь, гадина!»
А слова вовнутрь идут.
Губы склеены и слов наружу не выпускают.
Вот закашлялся кто-то, заперхал.
Рука по мне провела — «Саша, Саша, это ты?»
«Я!» — шепчу вовнутрь изо всех сил.
Может, хоть с той стороны что-нибудь наружу вырвется.
«Ща, Сашок, ща!» — звенит чем-то, булькает, и мокрым в морду тычет.
Ну, думаю, не пропаду.
Коли друзья рядом, не пропаду.
С друзьями хоть в пекло, хоть в похмелье.
И та, в чулках пищит кокетливо…
Щас вот спасут меня, и надо пойти клинья ей забить.
Из гуманитарного интереса.
Художник: Сергей Ковалевский
Чего молчим? А так чего-то… Молчится. Молчание — золото. А золото, это деньги. А деньги, это наше всё.
Молчим, думаем о судьбах демократии. А о чем еще думать? О бабах что ли или о бабках? Скучно это. А демократия, это наше всё.
Медитируем, да. А без медитации как же? Медитация, летаргия, ступор, геморрой, запой и атрофия головного мозга, это тоже наше всё.
Хорошая, настоящая медитация, это то же самое, что и добротный, правильно наведенный ступор. А ступор, это вообще русское народное состояние. Короче, наше всё.
Сидим без часов и без сети, экономим байто-секунды, килобайто-минуты, мегабайто-часы и гигабайто-дни… Режим разумной экономии, это тоже наше всё.
И вообще, чего ни коснись, оно давно уже, оказывается, всё наше.