Многие уверены, что когда их хвалят, это хорошо.
Большинство полагает так же, что когда хвалят их работу, то это тоже хорошо.
Так вот, все они заблуждаются.
Главное в оценке, это то, чем тебя меряют, что берут за эталон и для чего им это нужно.
И вообще, кто они сами такие.
Похвала некоторых вызывает отвращение и рождает сомнения в том, что ты делаешь.
Если такие хвалят, значит, ты определенно делаешь что-то не так и срочно нужно оглядеться — а не наступил ли ты в то, на чем они любят сидеть.
Важно мнение одного значимого человека и совершенно безразличны соображения чуждой толпы.
Будучи графоманом со стажем, со временем пришел к выводу, что главный, а часто и единственный значимый человек, мнение которого мне важно, это я сам.
Все прочие могут лишь подтвердить его или пытаться опровергнуть, но изменить не могут.
До тех пор, пока я сам его не поменяю.
Как человек взрослый, с устоявшимися взглядами, имеющий неплохой, на мой взгляд, вкус, я сам решаю, что хорошо, а что плохо.
Независимо от того, кто это написал.
Хорошо или плохо с моей точки зрения, разумеется.
Другая меня не интересует.
Просто потому, что она чужая.
А к чему мне разбираться в чужих вкусах и пристрастиях, если есть собственные.
Я не психоаналитик, мне это не интересно.
Кому не нравится то, что я делаю, делайте сами так и то, что вам по вкусу.
Я вам не навязываю свои мысли, а вы не навязывайте мне ваше мнение по их поводу.
Чем хорош интернет?
Не нравится — отойди.
Нравится — милости просим, но силой не держим.
Читают или не читают, лично мне не очень важно.
Интересно, но не важно — это следует различать.
То есть я все равно буду писать до тех пор, пока имею к этому интерес и желание.
Независимо от того, что станут по этому поводу говорить.
В самом процессе написания единственным мерилом истинности является пишущий.
Ему кажется, что вот так будет хорошо, и он так делает.
Именно потому, что считает это верным и правильным.
Перестанет нравится, разочаруется — порвет, сожжет, растопчет и закопает.
И что ему Гекуба? И что он Гекубе?
Словом, если вы получаете удовлетворение от того, чем занимаетесь, продолжайте это делать, невзирая на поползновения окружающих убить вас вместе с вашим роялем.
Освежиться, освежиться хочется.
В радоновых ваннах, в минеральных источниках, в горячих озерах, соляных пещерах или даже просто под душем шарко.
Смыть все, смыть к чертовой матери совсем.
Смыть и забыть, как не было.
Это ж выходит, жизнь смыть.
Не всю, не всю, но многовато получается.
На сон две трети уходит, плюс все что смыть надо, вот и остается с гулькин фиг.
А фиг, он фиг и есть, величина исчезающе малая.
С другой стороны, много памяти не займет.
Все на одной полочке уместить можно.
Зато всегда под рукой, долго копаться не надо, выискивать.
На полочку сунулся, а там оно все хорошее, что в жизни было прямо перед тобою лежит отсортированное.
Ну маловато, маловато, да, а что поделаешь?
Что есть, то и копим, а что накопили, то и имеем.
Да, хотелось бы больше, но спасибо и на этом.
У кого-то и такого нет.
А они же тоже люди живые, им тоже жить по-человечески хочется.
По-людски.
Но это все где-то не здесь.
Где-то это все там, далеко, за горами, за долами, за синими озерами, глубокими морями.
А вот здесь почему-то как не было, так и нет.
И ведь все время ждем, что вот еще чуть-чуть и перевернется наконец и на нашей улице телега с пряниками.
И наступит у нас праздник, карнавал, и фейерверк, и жизнерадостные танцы, и просто праздные прогулки по освещенным улицам.
И каждый раз не получается, каждый раз не дожидаемся, все нам что-то мешает.
Ну вот, кажется, еще чуть-чуть, еще крошечку, ну! чуть левее, поднажми, еще! давай-давай-давай!..
Эх, мать, снова не вышло.
Будто сглазили.
Что бы ни делали, чем бы не занимались, чего бы ни хотели, все одно и то же получаем.
С вождями, хамами, быдлом, с малютой скуратовым и русским-народным занятием — челобитьем.
Шапки с голов срываем, и ну барину в пояс кланяться.
Авось заметит, авось двугривенный от щедрот на троицын день кинет.
А мы этот двугривенный в кабаке спустим.
Пропьем к чертовой матери.
А что с ним, с двугривенным еще сделаешь.
Жить на него нельзя, жрать на него не пожрешь, оно и остается только пропить.
Можно, конечно, работать.
Но, с одной стороны, привычки у нас такой нет.
С другой стороны, тот же барин, сука, всю кровь из тебя выпьет, весь профит заберет, да еще и должен ему останешься.
Ну и куда бедному крестьянину податься?
Только в пейзанина переквалифицироваться.
И ходить по колосистым полям в белых портках, кушаком красным подпоясанному, на гуслях играть и песни петь идиллические.
Ой ты гой еси, и прочую былинную бредятину.
Словом, сарынь на кичку, и все дела.
Люди — скоты, и человечности им надо учиться у животных.
И не надо молоть самодовольный вздор про венец творения.
Этот прямоходящий венец всю свою историю занимается убийством себе подобных и вообще всего окружающего.
Только этот венец творения убивает и мучает ради забавы и удовольствия.
Только «гомо сапиенс» способен и, главное, готов уничтожить все и всех, включая самого себя ради мимолетного своекорыстного интереса.
Скот он, этот сапиенс.
Не больше.
Да, — скажу я ворчливо, похрустывая суставами и сипя бронхами, — да, это вам, молодым сейчас легко, просто и изящно любить и влюбляться, раздевать и раздеваться и сношаться-сношаться-сношаться.
Понимаю, «сношаться», слово старое, даже, я бы сказал, старомодное и, возможно, юношеству малоизвестное.
Употреблю слово доступное для всех поколений — трахаться.
Нынче особых и неожиданных препятствий для совершения этого акта, в целом, нет.
Обломы, конечно, случаются, но ведь на любую старушку бывает прорушка.
Но вам, молодым, сейчас не грозит оцепенение и падение всех любовных и прочих сил при виде фиолетовых подштанников или жёлтых панталон на теле вашей подруги.
Или друга.
Или как это ещё называется — партнёра.
Но как бы они не назывались, сейчас они дружно и весело скидывают одежду и наперегонки бегут к тахте, чтобы использовать её по прямому назначению.
То есть в качестве сексодрома.
Выражаясь старомодно — любовного ложа.
Любители возвышенных романов назовут такту любовным гнёздышком и, в общем, тоже будут правы.
А скинутая и забытая одежда так и валяется там, куда упала, небрежно сброшенная или медленно снятая с молодых задорных тел.
И правда, чего о ней беспокоиться?
Одежда, она одежда и есть, хоть верхняя, хоть нижняя, хоть какая.
Проблем с одеждой нет.
А вот в наше время, — скажу я ворчливо, — в наше время проблемы были.
И в одежде были и без одежды были.
Особенно большие проблемы наблюдались с нижним бельём, оно же исподнее.
Ну там трусы, трусики, бюстгальтеры, колготки, чулки и прочие носки.
Тела-то и в наше время тоже были молодые и задорные, привлекающие противоположный пол своими выступающими частями.
Но до тела же ещё надо добраться.
И не просто добраться, а прорваться, пробиться сквозь бастионы, выстроенные советской лёгкой промышленностью.
Парадокс в том, что советская лёгкая промышленность ничего не строила.
То есть она не шила, не кроила, не прошивала двойным швом и не делала вытачек.
Лёгкая промышленность угрюмо, из года в год делала одно и то же.
Она делала сатиновые трусы модели «семейные», подштанники мужские модели «комбриг чапаев» и панталоны женские с начёсом модели «сонька золотая ручка».
Кроме этого лёгкая промышленность заковывала женские тела в бюстгальтеры модели «святая инквизиция».
Толстые коричневые чулки на резинках вместе с чудовищными поясами прилагались к каждой женщине как приданое.
Ах, эти фиолетовые или розовые безразмерные панталоны с резинками!..
Скольких кавалеров вы отвадили, сколько судеб разрушили, сколько сердец разбили.
А огромные чёрные «семейные» трусы ниже колен…
Пижоны и сердцееды ходили в щегольских сатиновых плавках на завязочках.
И плавки и сердцееды вызывали отвращение.
Особенно гадливое чувство было к тесёмочкам на боку.
Не более привлекательными выглядели кальсоны.
Модель «иван чонкин».
Бледно-сиреневые или серые, со штрипками или без, но с непременным самораскрывающимся гульфиком.
Невозможно ходить в постоянной боевой готовности с полной выкладкой по всей форме.
Зимой холодно, а по вине все той же советской лёгкой промышленности, очень холодно.
Вот и поддевали под что-то относительно приличное, но холодное те же чапаевские подштанники или панталоны с начёсом.
А что делать?
Красота, конечно, требует жертв, но нигде не сказано, что эти жертвы должны иметь вид отмороженных придатков или заиндевелых тестикул.
Вот и поддевали.
Но свидания же не всегда происходили по расписанию и предварительной договорённости.
Как же без неожиданных, а потому особенно волнующих встреч?
Вы смотрите в глаза друг другу и ни о чём уже не думаете, ни о чём не переживаете и не волнуетесь, вы хотите одного — остаться в пустой квартире и заняться тем, чего вам в данный момент больше всего хочется.
Вы горите, вы пылаете, от вас уже идёт и пар и дым, стекает лава и облака пепла вздымаются к цинковым облакам.
Метро, такси, трамвай или пешком по заснеженным улицам и вот вы уже там, где никакая сволочь вас не потревожит и не помешает впиться друг в друга с яростью и нежностью.
Вы сбрасываете пальто, куртку, свитер…
И перед вами она, предмет вашего вожделения и влюблённости, ваша мечта, ваша страсть, о её теле вы мечтали, вы видели его во сне и сходили с ума наяву.
И вот она перед вами.
В розовых безразмерных панталонах с начёсом и больничного цвета бюстгальтере, похожим на поношенный бронежилет.
И сами вы тоже в нежно сиреневых кальсонах с предупредительно раскрывшимся гульфиком и болтающимися штрипками.
И немедленно начинаете клясть себя, что сперва не выпили водки.
Или хотя бы бутылочку сухенького из горла, не говоря уже о банке портвейна цвета панталон.
И дама ваша тоже страдает одновременно от вида собственных, спускающихся из панталон коричневых чулок на резинках и ваших чёрных семейных трусов, выглядывающих из под кальсон.
И ей уже тоже не хочется ничего, кроме как быстрее одеться и выпить махом водки, портвейна и плодововыгодного вина.
Причём, всего сразу из одного стакана.
И вы больше никогда друг другу не позвоните, а при случайных встречах в гостях будете отводить глаза, и по ночам в тяжёлых снах к вам станут приходить панталоны, кальсоны и чёрные сатиновые трусы, модели «комбриг чапаев».
Я ничего не могу написать. Либо мат, либо слезы. Этих нежитей надо найти и убить. Убивать долго и мучительно. Или сделать то, что сделали они оставить так. И чтобы, сука, никто не помог. Гниды.
Читающие этот блог не по rss, а из браузера могли заметить под каждым постом недавно появившуюся строчку со ссылкой на пост.
Вроде такой <a href="post link" title="post title">post title</a>
Поскольку я ни разу не программер и в php понимаю столько же, сколько в квантовой физике и общей теории поля, то написал я это грубо, топорно и без всякого уважения к столь изящному предмету, то есть к php.
Посему есть вопрос: каким образом можно выводить такую строчку, написав ее правильно и красиво?
Плагины не предлагать.
Не люблю я их.
Если есть возможность вписать пару строчек кода в шаблон, то плагины не использую.
Уж очень они любят гадить в базе.
Собственно, весь вопрос.
Да-да, товарищи, не нужно заблуждаться и мыслить не теми категориями.
Мыслить нужно правильными категориями.
А то тут некоторые неверно расставляют акценты и ориентируются на чуждые нам приоритеты.
Не те критерии у этих товарищей.
Не на тех ровняетесь! — скажем мы им.
И будем, как всегда, правы.
А они будут, как всегда, в дерьме, ибо не в свои сани не садись, а то ведь пригодится ещё воды напиться.
А они именно что сидят не в своих санях, а совсем даже в чужих и даже, мы бы подчеркнули, чуждых.
В санях с чуждой нам идеологией, реакционным мироустройством и хищническим подходом к общемировым ценностям.
А у нас ведь главное что?
Правильно, у нас главное, это именно общемировые ценности.
То есть у одних отобрать и забрать себе, чтобы на всех разделить.
Ценности должны принадлежать всем.
Но лежать у нас.
Ну просто чтобы никому не было обидно и этот обиженный не пришёл с претензиями и огнестрельным оружием.
А даже бы и холодным.
Поэтому надо первыми успеть у всех всё отобрать и поделить по своим потребностям, исходя из общих возможностей.
И вооружившись до зубов, ждать, когда придут обиженные.
Обиженным ничего не давать, на уговоры молчать, на угрозы не реагировать и стрелять прицельным огнём при каждом удобном случае.
Для отвлечения и дезориентации нападающих вывесить один большой плакат с фразами о социальной справедливости, равном перераспределении богатств, увеличенных пенсиях и выделении средств из бюджета на социальные проекты.
При нарастающих криках и ответом огне поднять на аэроплане красочно выполненный график неуклонно растущего благосостояния.
Чьего именно благосостояния, в графике не указывать и отделываться общими фразами о всеобщем равенстве и братстве и единстве партии и народа.
При угрожающем шуме с той стороны, пригрозить отключить газ.
При усилении шума включить газ на распыление.
Если не подействует, бросать все к чёртовой матери, быстро бежать в Боровицкую башню, включить реактивную тягу и взлетать по параболе.
А там нас уже ждут дружественно настроенные и заранее прикормленные товарищи из соседних банд.
В смысле государств.
Всем бон аппетит и счастливо оставаться.
Чао!
Подпишись на RSS