Pepsimist

В pakt^s blog нашел ссылку на обзор десятка самых продаваемых книг, написанный Дуней Смирновой. Дуня казалась адекватным человеком, и обзор прочитал с большим удовольствием. Хотя слово «удовольствие» тут не совсем подходит, поскольку сама десятка хитов повергает в глубокое уныние. Дуня выразилась несколько резче:

В общем и целом нынешняя книжная десятка приводит в ужас. Вы же понимаете, что кулинарная книга, лечебник, труд по психологии и традиционно популярный Акунин не могут ни о чем свидетельствовать, не формируют тенденции — она возникает из всего остального. Умственный анабиоз читающей аудитории оскорбляет не эстетическое чувство, а этическое. Если все на самом деле так, значит, страна хочет только жрать, покупать и тусить. Ей не интересны ни чувства, ни мысли, ни игры, она ничего не желает знать, ни во что не верит, у нее даже нет тщеславного желания богатеть, зарабатывать деньги. Она хочет их только тратить. И только на ерунду. После прочтения этих книжек у меня в голове как будто воняет. Хочется помыть мозг. Один очень умный экономист сказал, что интеллектуальный коэффициент правительства обратно пропорционален ценам на нефть. То есть при сегодняшнем раскладе наше правительство — коллективный идиот. А мы его, как всегда, достойны.

Не помню, высказывался ли уже здесь по поводу Коэльо, но этот г-н входит в число наиболее отвратительных мне авторов. Поэтому не мог не порадовать вот такой пассаж Дуни в его адрес:

Раздражение, которое Коэльо вызывает у любого мало-мальски литературно искушенного читателя, объясняется прежде всего его необычайной серьезностью, гусиной какой-то важностью — скука смертная, на весь роман ни одной шутки, ни одной улыбки, ни одной остроты. Я имею в виду не хиханьки-хаханьки, остроты в литературе бывают какие угодно — фонетические, философские, выворачивающие идиомы; но вот так, без единой даже тени жонглирования, без малейшего артистизма, без намека на игру ума, так настоящая литература не случается.

Хорошо Дуня написала, правильно. Я бы еще от себя добавил, что сразу захлопываю книгу, если вижу страницы, испещренные заглавными буквами, долженствующими обозначать в таких книжках и значительность, и эпическое обобщение, и сакральность события, предмета или персонажа.

«Остров Большой Изогнутой Пальмы с тихо дрожащим под ее кроной Озером Синих Духов, где под Звенящий Шепот теплого Ветра С Востока, в ночь Большой Луны собираются Койоты, Гиены и Вислоухие Грумбы. Серябряный свет освещает их Лунные Игры, где звенит Смех, звучат Песни и раздается Большой Звук.»

Это ужасно. Так и видится укуренный персонаж с обращенными вовнутрь, горящими потусторонним светом глазами, который поводя руками, дрожащим от вдохновенного волнения голосом вещает эдакие эпические саги с мистическим уклоном.
Подобные псевдовозвышенные и псевдофилософические писания мне так же отвратительны, как и фекально-брутальные матюги г-на Сорокина.

Словом, как говаривал известный сын турецкоподданного: «Грустно, девушки».

Теги: ART'икль арт литература плевательница

Ртутный столбик еще не закипел, но уже начинает посвистывать.
Одуревшие птицы, поголовно ударенные солнцем, осыпаются с деревьев и подоконников перезрелыми фигами.
Коты на улицах не боятся ничего и никого. Им не до того, они мечтают, чтобы их обрили наголо. В крайнем случае, под полубокс.
По газонам беспорядочно разбросаны собаки с вывалившимися длинными языками, и не рассчитавшие своих сил любители пива и прочих вино-водочных охладительных напитков. От собак пахнет псиной, от граждан перегаром и мочой.
Полуголые девицы, женщины, дамы и молодящиеся старушки вываливают то, что имеют, наружу для проветривания. Иногда это не расходится с общечеловеческими представлениями о прекрасном, но чаще на ум приходят апокалиптические картины Гойи и Иеронима Босха.
Не павшая еще в неравной борьбе с охладительными напитками мужская часть населения блестит потными голыми коленками, волосатыми ногами в резиновых шлепанцах, надутыми животами торчащими из расстегнутых рубах и активно пахнет подмышками и дезодорантами. Что по производимому на окружающих эффекту не отличается одно от другого.
В лавочках, салончиках, маленьких магазинчиках за прилавками лежат, сидят, а иногда даже стоят красные распаренные сардельки с опухшими глазами и тщательно выскобленными подмышками.
В магазинах побольше стоит зверский холод, кондиционеры воют, стонут и истекают водой. В этих магазинах за прилавками уже не вареные шпикачики, а полуумерщвленные синеватые тушки покрытые белыми ципками и изморозью.
Русские-но-гордые жигули и прочие квазимобили ездят с максимальной скоростью и открытым всем, что только можно открыть. Это называется принудительной вентиляцией.
Если бы было можно, они бы выставили лобовые стекла и открыли дверцы.
Гордые-но-не-русские машины, запаянные герметично, как банки консервов, вальяжно шелестят мимо. У них внутри собственный мирок с собственной погодой, атмосферой, музыкой и вообще с собственной жизнью, максимально оторванной от всего, что за бортом.
Лавочки вокруг подъездов и в сквериках утыканы болтливыми, не смотря на жару, бабушками-одуванчиками и отставными сексотами-общественниками, привычно берущими на карандаш все вокруг.
А я, разморенный и обалдевший тащу домой упаковку минералки, две коробки пломбира, полдюжины больших пачек чая и жалею, что живу не в прохладном бассейне, обрамленным шариками мороженого.
Июнь…

Теги: Манжеты автография жестом по мимике литература ненаписанное слова

Что я знаю о Финляндии? Ничего я о ней не знаю. Вроде бы холодно в ней. Вроде бы живут в ней финны, финки и маленькие финики. И вроде бы неплохо они там, в Финляндии живут.
Еще почему-то выплывает откуда-то картинка с оленями. Есть ли олени в Финляндии, нет ли оленей в Финляндии, это науке не известно. Финнам известно, а науке — нет. Наука до нее, до Финляндии еще не добралась. Ученые добрались, а некоторые так и просто в ней живут. Но вот наука в целом, как явление, еще не добралась.
Может, там изучать особенно нечего? Ну чего там, в самом деле, изучать? Юкколлу коккаллу? Можно, конечно, изучить, что такое эта самая коккала и есть ли она на самом деле.
А с другой стороны — на фига? Что мы без коккалы не проживем, как до этого сто лет жили? У нас тут этих кокколл своих - пруд пруди, только называются иначе, выглядят по-другому и коккают через пень колоду, когда в них шкивы подтянут и подшипники смажут. А то и вовсе никак не коккают, потому что на то не рассчитаны. В наших коккалах главное что? Главное, чтоб их сделать. А чтоб работали, это уж как получится. У нас же, в отличие от холодной Финляндии, все работают по дзенскому принципу: не важен результат, а важен процесс. Поэтому у нас все в процессе. Процесс как пошел, так до сих пор и идет.
Куда идет? А это вот тоже науке неизвестно. Узнаем, когда дойдет. Если дойдет.
Еще в Финляндии на улицах не растут пальмы, не гуляют слоны, и толяны с сизыми лицами не пьют настойку боярышника из аптечных пузырьков.
В Финляндии есть финские марки. Не филателистические, хотя и они тоже есть, а денежные. Это такие местные доллары. Рубли, по-нашему. Финны свои марки любят, а потому собирают их. Не для коллекции, а чтоб были.
В Финляндии на детских утренниках, под душем и на официальных мероприятиях все дружно поют:

Пусть любимцы наши слышат,
пусть внимают наши дети —
золотое поколенье,
молодой народ растущий.
Эти песни добывали,
заклинанья сберегали
в опояске — Вяйнямейнен,
в жарком горне — Илмаринен,
в острой стали — Кавкомьели,
в самостреле — Йовкахайнен…

Как они это могут петь, ума не приложу. А там ведь еще и Пеллервойнен есть.
Хотя, с другой стороны, с детства потренируешься, еще и не такое выговоришь.

Еще в Финляндии есть финские ножики. То есть, сейчас, может быть, уже и нету, но раньше были и пользовались большой популярностью среди определенной части российских граждан. Не тех граждан, что туда поехали, а как раз среди тех, что здесь остались. Хотя, лучше бы уехали.
Так же в Финляндии, судя по российским источникам, водятся горячие финские парни. О горячих финских девушках почему-то не упоминается нигде. Видимо, весь жар ушел в парней, и девушкам остались только угли и зола. А жаль, потому что девушки, это не пепси-кола, девушки даже при +40 в тени хороши только горячие.
Да и парни не все поголовно горячие. Как-то торговал у меня картину один такой вот парень. Раз шесть я ему ее переписывал. Если бы не моя исключительная порядочность и неимоверная обязательность, плюнул бы и продал бы за это время каким-нибудь простецким американцам или снулым англичанам десяток других за хорошие бабки. Так вот этот парень не был горячим, он был как рыба из морозильника. Такой же душевный, эмоциональный и с точно такой же мимикой. С тех пор я с финнами дела принципиально не имею. Во-первых, я вообще терпеть не могу рыбу, во-вторых, замороженная рыба хороша только в виде строганины. Не буду же я финнов их же финским ножиком на стружку пускать. Хотя того парня я бы с удовольствием постругал.
А к чему это я вдруг Финляндию вспомнил? А ни к чему. Просто подумал, что если бы в Финляндии не жили финны, то называлась бы она очень красиво, нежно и мелодично: Ляндия.
Вот и все.
Хотя нет, еще не все. В лучших традициях интернациональной дружбы имени Леонида Ильича Брежнева и Урхо Калева Кекконена:

Лучшую спою вам песню,
песнь прекрасную исполню,
коль дадут ржаного хлеба,
поднесут мне кружку пива.

И хотя, ясный перец, ни пива, ни даже хлеба краюхи ни от кого не дождешься, песню я все же исполню. Как там и сказано дальше: «Натощак спою вам песню, песнь исполню всухомятку».

Итак, группа горячих финских парней и стылых финских девиц называется Hedningarna. А песенка их называется Tass'on Nainen.

Теги: Манжеты автография жестом по мимике литература музыка ненаписанное слова

Ну, мат матом, а вот обходиться без таких слов, как, например, «жопа», все же неправильно.
Одно дело сказать: «Я нахожусь в затруднительном положении», и совсем другое, когда говоришь: «Блин, я снова в полной жопе!».
Смысл-то, вроде, один и тот же, но первый вариант, в общем, ничего не передает, кроме сухой констатации факта.
Зато как много говорит второй вариант, сколько сразу информации о самой ситуации и об отношении к ней рассказчика, и о его представлении о перспективах разрешения, о настроении, состоянии и даже о том, что это отнюдь не первая жопа, то есть проблема, с которой сталкивается автор.
Так что не надо быть ханжами с поджатыми губками и презрительно вздернутым подбородком и не надо быть развинченной фигурой с шестью ошибками в трех словах и десятью смайликами вместо толкового словаря.
Хороший, интересный русский язык, это не тот, которым написаны энциклопедии и учебники для средней школы.
И это не косноязычные «че ты бля нах» основной, к сожалению, массы российского народонаселения. Это живой, подвижный, полный образности, многозвучности, многоплановости и многозначности язык.
Не надо его высушивать и мумифицировать, и не надо оплевывать его, обхаркивать и закидывать слюнявыми окурками.
Надо относиться к нему с интересом и дружеским вниманием.
То есть, типа, ребята, давайте жить, как бы, дружно, в натуре.
Хотя бы так, хотя бы так.
Для начала.

Теги: Манжеты арт литература рекомендации слова

Литература обязательная к прочтению, есть понятие неопределенное, спорное и зависит от страны, религии, истории и разного прочего, среди чего находится субъект и объект этой обязаловки.
Я вырос в стране Толстого, Достоевского, Чехова и далее по списку, но ни одного из них читать не могу категорически, а то, что все же прочитать сумел, не вызвало во мне ничего кроме тягостной тоски и состояния мрачного душевного похмелья.
Унылый и депрессивный Чехов; тяжелый шизофренизм с бредом преследования и патологическим самокопанием и рефлексией Федор Михалыча; тягостное многословие, назидательность, менторство с агрессивной добродетелью и пафосным смирением «зеркала русской революции» — все это мне не интересно, все это абсолютно не совпадает, не входит в резонанс ни с чем во мне. Мне это чуждо и далеко от всего того, что меня занимает и интересует. Вернее сказать, не само «это», а то, как оно вышеперечисленными гениями написано, подано. Наверное, они великие писатели, спорить с этим не могу по причине недостаточного владения предметом, но включать их в список своей постоянной литературы никак не могу. Да и многих-многих других давно и плотно в подобных списках сидящих. А что уж говорить о «не наших», не русских писателях, поэтах, композиторах и прочих тружениках чувства и ума. Что мне далекая Гекуба, что мне шекспиры, гёте и рабиндранат-тагоры, когда прямо тут, рядом, под боком строчат нетленку такие ума палаты, как пелевин, лукьяненко, сорокин, чьи имена и названия уже сейчас стоят на первых строках топ-листов для обязательного поп-чтения.
Нет, у меня свой список и свои представления о том, что может и должно в этом списке быть, а что туда не попадет ни под каким видом. Разумеется, редактура списка постоянно происходит, но основные «тенденции и принципы» его формирования не менялись и, надеюсь, не изменятся в дальнейшем. Иначе это буду уже не я и список будет не мой.
Полный текст »

Теги: Манжеты арт литература слова

Если бы я был физиком, я бы изобрел «Генератор Светлой Радости».
Или «Излучатель оптимизма» или, скажем, «Эманатор счастливых улыбок».
Возможно, для этого надо быть не физиком, а нейропсихологом, или химиком, или сторожем в котельной за сто двадцать рублей.
Это неважно, я бы все равно изобрел.
Почему сейчас не изобрел? А я изобрел.
Только еще не знаю, как он работает, и какие детали куда припаивать.
Я его в принципе изобрел, как идею.
И не такой, как с мышами придумали: проволоки им в мозг понатыкали и заставили на рычаг нажимать, а у тех удовольствие с летальным исходом.
Нам такого не надо. Нам надо такое, чтоб импульс снаружи, а радость изнутри.
Не электрическая в двести двадцать вольт, а своя, натуральная, пусть слабенькая, но своя.
Сам генератор только шлюзы открывает и правильное направление дает.
Чтоб не слабоумная радость была, а с пониманием: «Это плохо, это плохо, это еще хуже, — а мне хорошо».
А почему? А потому что понимание есть.
Вот, если кругом плохо, а внутри от этого еще хуже, то хорошо будет? Не будет.
А я понимаю — чтоб внутри было хорошо, когда вокруг плохо, надо чтоб было хорошо несмотря ни на что.
То есть несмотря на то, что плохо.
Смотреть можно, расстраиваться нельзя, а то ассоциации, аллюзии, рефлексии, воспоминания всякие вскакивают по всему телу.
А у меня генератор под рукой, на батарейках, переносной.
И от сети есть — стационарный.
Кнопкой — щелк! И зашелестело там что-то внутри, искорки голубые побежали, озоном запахло.
На душе птички гнезда свили и поют, красиво так, радостно.
А что какают иногда, так оно даже хорошо — почва для оптимизма удобряется.
Глядишь, и мумие свое получится, эндогенное.
А что тучи там вроде какие-то были, так это тоже хорошо, потому как, пока были, жары и засухи не допускали, а сейчас туч нет потому, что дождем грибным прошли.
По душе прошли. Омыли душу грибными слезами.
И сразу чисто стало, свежестью запахло — и хорошо!
Хотя вокруг и плохо.
Но главное ведь что?
Главное, чтобы внутри было хорошо, тогда и снаружи солнышко из-за туч выйдет, птички запоют, вороны закаркают, соседи сверлить что-то станут. Жизнь!
Радость кругом, но внутри, внутри, но широкая.
Вот такой генератор я изобрел.
Только схемы электрической не знаю. Не физик я.
Так, букву к букве пристраиваю. Глядь, и изобретется что…

Теги: Жестом по мимике арт литература ненаписанное слова

Вот говорят, что все хорошо у нас.
Как дома включишь или в метро развернешь, так сразу видишь — все хорошо.
Не вокруг видишь, а в том, что включил или развернул.
Я не сомневаюсь, я только уточнить хочу.
Если у нас все так хорошо, то почему же так все плохо?
А если плохо, то хорошо — где?
Вот у нас — где?
Конкретно, с адресом и почтовым индексом — где?
Нет, я туда не поеду, но мне интересно — где?
Просто чтоб сказали, и я успокоюсь.
Вот по телевизору показывали, но это далеко и не у нас.
Там мне очень понравилось, по телевизору.
Но не у нас.
А хотелось бы все же где-то здесь, на бескрайних просторах посмотреть.
Даже смотреть не обязательно.
Хотя бы одна твердая уверенность, что и здесь — как там, по телевизору.
Не везде, я понимаю.
Но одно место должно быть.
Ну просто по статистике.
Не может быть, чтоб не было.
Вот только хотелось бы точно знать — где.
Если точно никто не знает, может, экспедицию снарядить?
Для поисков и определения координат.
Чтоб широта с долготой в градусах и минутах.
С современным развитием техники, это ж раз плюнуть.
Ну сами не можем, давайте их попросим.
Они же со спутниками своими эти бескрайние просторы, как свои пять пальцев знают.
Мы так не знаем, как они.
Ну так и пусть они нам скажут и цифры напишут в градусах и минутах.
И на карте сразу кружочек поставить, и карту эту отдельным изданием в глянцевой обложке с позолотой.
И не продавать её, а бесплатно в каждый дом.
С багетной рамочкой и лампочкой для подсветки.
Или с лампадкой.
Чтоб как иконы — никто не видел, но многие верят.
Даже если не верят, то очень хотят.
Если не видел, то без веры тяжело.
А тяжело — уже надоело.
Устал уже без веры.
Если не видел, то тяжело.
А так — лампадку зажег, на кружочек в рамочке посмотрел, и уже легче.
Не так, чтобы совсем легко, но легче, легче становится.
Не жить легче, но на душе облегчение происходит.
Облегчается она.
На все это.
Вот и хотелось бы точно знать — куда ей конкретно облегчаться.
В градусах и минутах.
Чтоб не промахнуться ненароком.
Оно не страшно, но удовольствие уже не то.
Не то.

Теги: Манжеты автография жестом по мимике литература ненаписанное слова