Pepsimist

Розово зефирное, сладко карамельное детство со счастливыми, радостными пятнами солнца на янтарном полу. Все вокруг еще кажутся добрыми или, по крайней мере, кажется, что они должны быть такими.
Высокие пушистые сугробы чистого белого снега, в которых можно купаться, кататься, можно зарыться в них и прокопать в них длинные уютные норы, где так сладко прятаться от всех.
Желтые-желтые поля одуванчиков, и ты идешь через них и храбро рубишь это бесчисленное воинство ореховым прутом.
И кем-то привязанный над прудом канат с узлом на конце, с которого так смело и ухарски прыгают в воду большие мальчишки, и как потом мы, малышня, сломанной веткой подтягиваем этот канат и с большой ледяной жабой в животе, мертвой хваткой уцепившись за канат тоже шагаем с песчаного обрыва и со сладким ужасом пролетев пару метров шумно падем в воду.
А потом мокрые, но счастливые и гордые поднимаемся по холму и найдя муравьиную тропинку ловим больших коричневых муравьев и слизываем с них муравьиную кислоту.
А после проходим еще немного и чуть побродя среди молоденьких сосен, видим яркие желтые или кофейно коричневые натеки смолы и отодрав их от коры засовываем за щеку и мужественно жуем пока не уйдет горечь и смола не превратиться в отличную первоклассную «жевачку».
Становится жарко и мы идем к колонке у развилки желтой песчаной дороги и пока один налегает животом на тяжелую железную ручку, другие пьют из ледяной упругой струи.
И войско желтых одуванчиков уже сменило обмундирование и теперь это армия вражеских парашютистов, которых так весело и азартно истреблять из рогатки с белой резинкой вынутой из трусов.
И так интересно наблюдать за «солдатиками», красными с черными пятнами жуками, которые вечно толпятся и суетятся у корней двух больших берез.
А когда «солдатики» надоели, то лучше всего забраться на самый верх разлапистой густой черемухи и устроившись поудобнее на широкой шершавой развилке лакомиться черными вяжущими ягодами, а косточками кидаться в спящего на скамье под деревом кота.
А потом самому улечься на спину на плавно раскачивающемся дереве, и смотреть на текущие в голубизне облака сквозь шевелящиеся темно зеленые листья.
И так хотелось лежать и лежать, и мерно качаясь плыть куда-то сладко и радостно не помня и не зная забот и обид. Только плавно качает тебя надежное широкое дерево, прикрывают от яркого солнца заботливые листья и текут, текут неспешно, играя формами по голубому глубокому небу белые чистые облака.
И я знаю, что этого никогда больше не будет.
Ни-ко-гда.

Теги: Манжеты автография детство ненаписанное слова