Pepsimist

Неделю мучали проблемы с глазами, решил сходить, проверить, капли какие-нибудь выписать.
В пределах, что называется, шаговой доступности у меня только один платный центр и одна очень бесплатная районная поликлиника. В платной окулиста не оказалось, поэтому выругавшись, позвонил в бесплатную. Окулиста там недавно все же откуда-то выкопали, но принимает два раза в неделю по четыре часа.
Делать нечего, пошел.
Большая компания старушек заняла очередь часа за полтора до начала. Уныло пристроился в хвост.
Окулист, расхлябанный субъект лет тридцати, не глядя ни на кого появился через сорок минут после времени указанного на табличке. Я прикинул количество старушек передо мной и, исходя из опыта хождения по поликлиникам, настроился часа на три-четыре тупого хождения по грязно-синим коридорам. Но старушки неожиданно стали пролетать сквозь кабинет по паре штук каждые пятнадцать минут растерянно зажимая в сухих ручках рецепт. Через час подошла и моя очередь.
Субъект сидел откинувшись на стуле вытянув ноги далеко вперед и скучающе поигрывал карандашиком.
— На что жалуемся?
— На глаза. Болят, зрение быстро падает. Читать не могу.
— Чё?
— Болят, говорю.
— А… Очки надо носить и ничего болеть не будет.
— Зрение падает.
— Я ж говорю, очки надо.
— Света не переношу.
— Ну темные очки носите.
— Давайте рецепт.
— Чё?
— Рецепт на очки, говорю.
— А диоптрии какие?
— Так за этим и пришел.
— А… Марь Степанна, посмотрите там…
Пожилая сестра быстро прогоняет меня через пару приборов.
— Астигматизм — сообщает она субъекту.
— Ну вы там выпишите ему, чего надо, — говорит субъект, скучно глядя в окно.
— Так диоптрии ему надо…
— Ну проверьте, проверьте.
Сестра сажает меня перед таблицей и принимается вставлять линзы.
— Так лучше? А так? А вот так?
Наконец, находит нужную.
— Полтора на левый. Сейчас правый проверю.
— Да не надо! — отмахивается субъект, — Пишите столько же.
— Ну как же, надо и правый проверить, — неуверенно говорит Марь Степанна.
— Ну валяйте… — вяло отвечает субъект и снова пялится в окно.
Марь Степанна проверяет. Оказывается, что правый на две единицы отличается от левого.
— Ну, бывает, бывает… — безразлично констатирует субъект.
Марь Степанна выписывает рецепт и дает ему на подпись. Тут выясняется, что рецепт на очки для да́ли.
— Для да́ли мне не надо, я вблизи не вижу.
— Чё?
— Читать, говорю, не могу.
— Ну?
— Очки для близи мне нужно.
— А… — уныло тянет субъект, — Так чего ж молчали. Так бы сразу и сказали.
— Я сказал.
— Марь Степанна, вы там, это…
Марь Степанна сует мне листочек с буквами и снова меняет линзы, после чего выписывает рецепт и дает на подпись. Субъект подписывает.
— Все, идите.
— А глаза болят, что делать?
— Глаза?.. Ну… Очки носите.
— Капли хоть выпишите.
— Какие?
— Глазные. Чтоб не болели.
— А какие хотите?
— Я хочу, чтоб не болели.
— Ну, знаете, это уже… Откуда я знаю — чтоб не болели… Марь Степанна, там проспектики лежат какие-то, дайте ему.
Марь Степанна вытягивает из пачки проспектик и отдает мне вместе с рецептами.
Белый от ярости выхожу из кабинета и тут же звоню в платную.
— Когда, вы сказал, окулист будет? Через два месяца?.. Запишите меня первым.
Вот так и лечимся.

Теги: Манжеты автография жестом по мимике здоровье ненаписанное слова

Иногда возникает потребность в написании некоего текста.
Не какого-то конкретного, а просто внутри все чешется, зудит от потребности постучать по клавишам и что-то из них выстучать.
Но в голове ничего конкретного, готового для выплескивания наружу нет.
Не знаю, кто как, но я поступаю просто — пишу фразу.
Первую, какая в голову приходит, пусть полную чушь, вздор и абсурд.
Тут главное — расслабиться и специально дать мозгу нести упомянутые чушь, вздор и абсурд.
Не надо глубоких мыслей, философических размышлений или попыток пошутить.
Просто сидеть и записывать все приходящее в голову.
Первая фраза цепляет за собой вторую, та — третью и так далее.
Самое фиговое, когда в голове настолько пусто, что не только фраз, а даже отдельных слов нет.
Междометия какие-то вяло перебираются с места на место, имитируя интеллектуальную деятельность.
Но и это тоже лечится все тем же способом.
Выловить ползающее междометие и тут же его записать.
Потом найти другое, и тоже туда же.
Два междометия уже почти фраза. Полуфраза. Недомысль.
Недомысли от переутомления.
То есть, когда в одном месте прибыло, значит в другом ровно столько же убыло.
Утомления прибавилось — мыслей меньше стало.
Закон неубывания энтропии.
Мысль структурирует, а усталость разносит все на фиг в куски, в хлам, в тлен и пепел.
То есть энтропия вернула свое статус-кво.
И хоть ты что с ней делай, а она свое все равно возьмет.
Не здесь, так там, не там, так еще где.
Вот думал много, думал, напридумывал всего целый вагон и вроде даже не устал.
Зато в печени что-то заныло или в желудке засвербило или понос какой-нибудь обуял вместе с насморком.
То есть структура разрушилась, перешла в хаос. Энтропия свое взяла.
Или, скажем, досок домой притащил, попилил, посверлил, гвоздей набил и получил шкаф. Или книжную полку.
Упорядочил структуру.
А в Калифорнии торнадо прошел, сотни домов по доскам разнес.
Опять энтропия уравновесилась.
Поэтому осторожнее с мыслями надо.
И вообще, с любой не разрушающей, а созидающей деятельностью.
Почему так приятно бывает что-нибудь разломать, разрушить, разорвать к чертовой бабушке, сжечь, растоптать, матом обругать?
Потому что энтропии прибавляется, возникает ее переизбыток и появляется возможность ее оттуда изъять, и на ее месте соорудить еще один шкаф.
Или роман написать.
Или сделать еще что-нибудь дико умное, полезное и упорядоченное.
Так что, если мыслей в голове нет, если что-то не получается, дела не идут, то не надо пытаться еще усиленнее думать, делать и напрягаться.
А надо расслабиться, и пусть оно все гребется конем, пусть рассыпается в прах, разваливается и расплывается одной здоровенной мокрой лужей.
Или заведите себе большой кусок пластилина, скатайте из него шар или колбаску или куб какой-нибудь, а потом с наслаждением трахните по нему кулаком, помните его, порвите, раскатайте, размажьте на фиг, превратите в кляксу.
И спокойно садитесь дальше заниматься своей докторской диссертацией, упорядочиванием каталогов или сборкой шкафов.
Или записыванием абсурдных слов, фраз и мыслей.

Теги: Манжеты автография мыслительное ненаписанное слова

Есть хорошая книжка: «Полковнику никто не пишет» называется.
Там говорится о том, что полковнику никто не пишет.
Наверное, некоторым трудно сразу понять, что там рассказывается именно о том, что полковнику никто не пишет, поэтому я и подсказываю: в этой книжке речь идет о том, что полковнику никто не пишет.
Остальным, возможно, тяжело будет догадаться, что и здесь тоже будет рассказано о том, что полковнику никто не пишет.
То есть не полковнику, ибо ни полковником я, слава богу, не был, ни капитаном, ни майором, ни сержантом, да и от генерала, тоже Господь оберег.
Если бы я был полковником, то мог бы подумать, что это присуще исключительно нам, полковникам.
Нам-то, полковникам, еще можно понять отчего не пишут — оттого, что мы, люди военные, то есть для убийства предназначенные и ему же обученные, ну и поубивали, к чертовой матери по привычке или по приказу или просто так всех, кто нам мог бы написать.
Но я-то человек сугубо мирный, никого, насколько помню, не убивал и даже не особенно старался.
А все равно не пишут.
Или тут надо с другого конца подходить, с другой стороны на это смотреть.
Не кому не пишут, а кто не пишет?
Ну действительно, все пишут, а именно ЭТИ — нет.
То есть, те которые не нужны или не обязательны — строчат, как львы николаичи, томами, сборниками, собраниями сочинений.
А те, кто нужны, заперлись где-то там, у себя глубоко внутри, защелки защелкнули, замки замкнули, щеколдами щелкнули и — ни гу-гу.
Как вымерли все, тьфу-тьфу-тьфу.
Может, сказать им нечего? Ну скажи просто — «Привет». И хватит.
Для своего человека и этого вполне достаточно.
Не обязательно мыслью по древу, как маслом по блину.
Так они же даже афористичностью своею не воспользуются, телеграфным стилем.
Могут, но не хотят.
Возможно, думают, что лучше ничего не писать, чем пару слов ни о чем.
Да как это «ни о чем»?
Очень даже о чем.
«Привет, пока!» — и уже ясно, что живы, что помнят, что время выбрали вот эти два слова написать, что и сами есть и ты еще тоже пока существуешь.
Слова два, а сказано на целый том.
В таких двух словах смысла больше, чем в здоровенной дико научной монографии под руководством трех академиков, пяти докторов наук и одного аспиранта-недоучки.
Не считая самих авторов.
Вот просто: «Привет! Как дела?» И все.
Уже сердце успокоилось, душа на место встала, мозги обратно расклинило и печень с почками кровь через себя фильтровать начали, токсины выводить.
А это ж чистый яд, когда никто не пишет из тех, кого ждешь, и кто вроде бы как должен.
Не обязан, но должен.
Тут разницу чувствовать надо. Тут тонко.
Не всем доступно, по попробовать понять можно.
Ну для простоты, для некоторых поясняю.
Вот ты матери писать-звонить не обязан? Нет.
Но должен? Должен.
Если ты не козел, конечно, и не последний сукин сын.
Вот и здесь примерно то же.
Не обязаны, но должны.
А даже если по разумению своему, по совести и не должны, то ведь могут же.
Но не пишут.
Вот и думай тут: либо не должны, либо не могут, либо не хотят, либо одно из двух.
Вернее всего, конечно — одно из двух.
И скорее второе, нежели первое.
Хотя это тоже, смотря с какой стороны считать.
Вот и сидишь, считаешь.
Сперва слева направо, потом справа налево, потом сверху вниз и по диагонали поперек.
Такие дела.

© Bill Zeman

Теги: Манжеты автография мыслительное ненаписанное слова

День у меня сегодня был сумасшедший, весь в поездках, в отстаивании очередей, лихорадочных сетевых поисках и звонках в промежутках между бегом по промозглым улицам. Но интересно не это, а то, что с самого утра мне в огромных количествах стали попадаться бомжи и прочие алкогольно ущербные личности.
Еще не успев выйти из дома, глянув в окно увидел лежащего по середине дороги, на зебре, расхлюстанного персонажа. Сперва решил, что очередная жертва наших отмороженных водителей, но потом заметил двух похожих персонажей, которые поддерживая друг друга, пытались преодолеть бордюр газона. Выглянув попозже, увидел, что народ идет по зебре не особенно обращая внимания на распластанное тело, а само тело предпринимает слабые попытки к шевелению. Машины тело аккуратно объезжали, а друганов видно уже не было. Видимо, они успешно преодолели бордюр и пошли дальше по своим алкогольно-бомжовым делам.
Когда через полчаса я вышел на улицу, то между гаражами-ракушками заметил этих двух приятелей, которые уютно расположились прямо на земле и сладко спали насыщая атмосферу парами переработанного спирта и разложившегося пота вперемешку с застоявшейся мочой.
А когда дошел до перехода, то увидел и знакомое тело, которое, видимо, собрав последние силы доползло до тротуара и там же и осталось мешая машинам и прохожим. Впрочем, всем водителям и прохожим, включая и меня, было пофигу и само тело и его будущее. И без того почти каждый день на такие тушки натыкаешься. То у магазина, то у подъезда, то где-нибудь на газоне или просто на асфальте. Привыкли уже. Элемент пейзажа. Район у нас что ли такой?
Когда чуть позже ехал в троллейбусе, еще одна вымазанная и измятая тушка валялась в углу у задней двери. Как она, тушка, прошла через турникет, и откуда взяла на это пятнадцать рублей, ума не приложу.
Еще два бездомных и в хлам пьяных тела в растерзанном и грязном тряпье попались уже в метро. Имея вид убитых выстрелом в упор, тела валялись на сиденье и свесив с него мослы в каких-то опорках, благоухали так, что вся эта половина вагона была пуста.
В одном из присутственных мест, где мне надо было побывать, от окошка к окошку неверно перемещался точно такой же фиолетового-синего цвета персонаж, мыча что-то инвективное, пуская слюну и издавая такой густой букет самых разнообразных ароматов, что даже тетки за окошками, в конце концов не выдержали и вызвали из недр учреждения хмурого охранника, которому явно не светило не только выволакивать тушку на улицу, а даже приближаться к ней ближе чем на пару метров.
И наконец, когда я уже окончательно возвращался в темноте домой, чуть не доходя до подъезда еле успел подпрыгнуть, чтобы не наступить на еще одного мирно спящего на асфальте персонажа.

Ну, то есть, я уже давно привык к тому, что раза два в месяц от дверей магазина увозят не успевших опохмелиться и там же окочурившихся граждан, но чтобы в один, да столько… Правда, я не знаю, сколько из них уже сожмурились, а сколько еще нет, но в любом случае, это все же перебор.
Видимо, это третья неделя отсутствия солнца так сказывается на народонаселении.
Пьют, как лошади и мрут, как мухи.
Такая вот фауна.

Теги: Всячина автография мизантропическое слова

  

Это, тихо и мирно спящее создание с развесистыми ушами, в действительности настоящее чудовище. Когда оно, создание не спит, оно носится со свистом и стуком по всей квартире, предпочитая те места, пройдясь по которым маленьким смерчем можно нанести хозяевам максимальный ущерб.
Обожает ночью пройтись по клавишам телефона, включив спикерфон, автоответчик и набрав заодно какой-нибудь номер. После чего пулей слететь на пол скинув по дороге мобильный, книгу или еще что-нибудь ценное.
Когда матерясь я выключаю автоответчик со спикерфоном и бурча про себя начинаю снова засыпать, создание вылезает откуда-нибудь из-за угла и принимается увлеченно играть со скинутым мобильником, предпочитая делать это далеко под тахтой. Когда шваброй и матюгами я его оттуда выгоняю и вытаскиваю пыльный мобильник, создание прячется в ближайшую щель, зная, что ночью его оттуда выволакивать и бить ногами не будут.
Когда снова все засыпают и созданию становится скучно, оно, хищно подкрадываясь, вероломно нападает на мирно спящего в ногах хозяина старшего кота. Старший немедленно взлетает в воздух и ругаясь кошачьим матом кидается преследовать создание, которое начинает истошно орать жалобным голосом. Сонные хозяева, думая что старший то ли душит, то ли грызет создание клыками, хватая тяжелые предметы орут на старшего и натыкаясь на мебель бегут вытаскивать создание из хищных лап старшего. Старшему сгоряча и спросонья достается по шее, а создание в это время с невинным интересом наблюдает за экзекуцией откуда-нибудь из-под кровати.
Днем этот веник с ушами занимается примерно тем же самым, неожиданно налетая на тихо дремлющего старшего и тут же улепетывая с визгами и криками, заставляя хозяев снова представлять себе самые страшные картины в виде кровожадных котов с окровавленными клыками нависающих над растерзанными телами бедных маленьких котиков.
Бедный маленький котик в это время с довольным видом начинающего провокатора сидит под кроватью умильно развесив свои чебурашьи уши.
Вот такой подлец.

Теги: Фото автография жестом по мимике животные слова

Как-то попалась на глаза книжка. Сколько ни крутил ее перед глазами, сколько ни пытался понять, что изображено на обложке, так и не смог. Видимо, с пространственно-объектным мышлением у меня что-то не в порядке. Тест Роршаха, что ли, пройти? Заодно и к психоаналитику обратиться, может какое-нибудь вытеснение найдет, кучу скрытых сексуальных комплексов, два-три противоестественных влечения, садизм, мазохизм, вуайеризм и подсознательную тягу к суициду через тяжелый алкоголизм.
А еще я автомобили не люблю. С детства.
И футбол-хоккей-бокс-водное-поло-шахматы-шашки-крикет-городки-горные-лыжи.
И водку не люблю.
Зато люблю джин, изабеллу и сливочные ликеры.
Полный текст »

Теги: Манжеты автография ненаписанное слова

И вот, вроде и забыл все, кажется и раны затянулись и сердце не тянет и на душе пусто и спокойно.
И вдруг, неожиданно, на улице, в метро, в магазине — нечаянный взмах ресниц такой знакомый.
До боли знакомый и родной, мягкий и немного неуверенный поворот головы взрывающий в душе все, казалось бы, незыблемо выстроенные баррикады и стены, к чертовой бабушке.
Латунные пряди по плечам, от которых перехватывает дыхание и все опять выплывает, выплывает, как из марева, из тумана, в который ты все это долго и с таким трудом и болью прятал, выплывает обратно в сердце, в душу, которая одновременно и жаждет этого и боится.
И ты берешь полбанки лекарства для души и лечишь ее, лечишь, израненную.
А она вроде слушается тебя, жмется преданно к коленке, но сама потихоньку, незаметно, с грустью и тоской посматривает: не мелькнет ли латунная прядь, не глянут ли карие глаза с колкими ресницами, не скажут ли беззвучно что-то, тонкие розовые чувственные губы.
Надо только увидеть. Увидеть и обязательно понять, что они скажут. Обязательно понять. Это так важно…
А если не удалось увидеть, понять, прочитать, то остается только одно - самое важное, самое надежное и самое-самое трудное — во чтобы то ни стало увидеть и понять то, что спрятано в этих глубоких, бездонных, таящих боль и обиду коричневых озерах под челкой лунного цвета.
И почему, Господи, не могу я подойти и унять эту боль в родных глазах, сделать так, чтобы улыбнулись эти скорбно поджатые милые губы, что бы веселые морщинки собрались вокруг глаз, и чтобы солнце заплясало беззаботными зайчиками в широких карих озерах.
Прости мне Господи грехи мои, ибо грешен я… Всегда.

Теги: Жестом по мимике автография мыслительное ненаписанное слова