Pepsimist

Как все же интересен и могуч великий русский языка!
Писал письмо, и по ходу дела споткнулся о то, что вроде бы обычные и приличные слова так и норовят повернуться другой своей стороной. К лесу передком, ко мне задницей.
Вот к примеру фраза: «Петя трахнул Машу». Без уточняющего — «по голове», меня поймут не правильно.
Или скажем такая фраза: «Папа отодрал Олю. Оля кричала и стонала». Если не вставить слово «ремнем» или «розгами», так и вовсе ужас какой-то видится.
А уж вроде бы совершенно безобидное — «Она ему дала» всеми дружно понимается совершенно однозначно и без вариантов.
Да что там говорить, вот недавний пример: художник работает в своем фотошопе, подходит соседка по студии, приобнимает за плечи и заявляет: «Мне кончить надо! Пошли, поможешь».
Пока не выяснилось, что ей надо закончить ретушь, с которой она без него не разберется, то был, прямо скажу, озадачен.
Так что даже вместо «Я кончил» приходится писать «Я закончил».
А то ведь мало ли что подумают…

Теги: Манжеты жестом по мимике ненаписанное слова

Сосиски с капустой под соусом из морилки

До сих пор вздрагиваю от воспоминаний о советском общепитовском сером пюре с лужей мутного топленого масла в центре.
И еще котлеты такие были. Специфические.
Это не название, это определение.
То есть, это сейчас они специфические, а тогда других не было, тогда ГОСТ был.
А еще капуста была тушеная. Серая. Кислая.
И компот из сухофруктов.
А когда работал в кафе, то сосиски на ночь туго набивали в молочные бидоны и заливали водой.
К утру вся вода впитывалась.
На разницу весь персонал под вечер был в хлам.
Бармен мудрил с коньяком и прочими напитками и тоже жил очень хорошо.
Но бармены быстро менялись.
Ротацию барменов обеспечивала прокуратура.
А здоровенный, краснорожий шеф-повар с руками как окорока, после второго литра спускался в подвал, поджигал большую паяльную лампу и принимался палить кур.
Это у него бзик такой алкогольный был.
Как вечером нажрется, так кур палить.
И один не мог, обязательно заставлял кого-нибудь с собой оставаться.
Здоровенный, агрессивный, грубый и бухой.
То ли посадили его, то ли помер от апоплексического удара.
А не фиг было сосиски водой пропитывать, а после, чтоб страх заглушить, ночами водку квасить и кур палить. Одному страшно было, вот и оставлял с собой кого-нибудь.
А все равно помер.
Или посадили.
Так и так не доводит до добра расхищение социалистической собственности.
Пусть даже и в виде водопроводной воды в толстых водянистых сосисках.
И коньяка с той же водой.
А когда работал в хозяйственном, там из одной фуры морилки делали две.
И олифы тоже две.
С разницы нам тоже капало на стакан кефира.
А что покрепче покупали на деньги, полученные со спекуляции жутким дефицитом — крышками для консервирования и туалетной бумагой.
Ко мне из других городов делегации за крышками приезжали.
А за туалетную бумагу девушки такое предлагали…
Морилку таскал домой ящиками, и перегонял с помощью скороварки и ректификационной колонны из институтской лаборатории, вынесенной оттуда сильно заинтересованным соседом аспирантом.
После туда кидалась марганцовка, активированный уголь и получался чистый спирт.
Бутылка водки стоила 4,12, а бутыль спирта из морилки обходилась в 60 копеек.
Потом государство это дело прочухало и стало добавлять в морилку яд для тараканов.
Мы все равно прогоняли, чистили и пили, пили, пили…
А после спиртовую морилку вообще сняли с производства и заменили на водорастворимую.
Но до этого наша директриса успела загнать налево с полдюжины фур.
Которые наш дружный коллектив грузчиков сделал из четырех, с помощью воронки и самодельной открывашки для портвейна.
Посуду для этого отдельным рейсом привозили за отдельные деньги отдельные шофера.
А когда в гастрономе работал, там такое было…
И в Манеже.
И в Центральном выставочном зале.
Оттуда у меня целиком дома лежала выставка японского плаката. Друзьям раздаривал и все стены в постерах были.
Лохи брызгались слюной и падали без чувств, захлебываясь от зависти.
А еще в булочной ночные приемщицы с кондитеркой крутили.
Иногда и с грузчиками крутили.
С кондитеркой для денег, с грузчиками для удовольствия.
И в музее народов востока.
И в музее на Делегатской.
И в центре народного творчества.
Уж вроде чего можно было тогда с матрешек-балалаек наварить, но администрация неплохо жила…
Не на зарплату же жить.
На нее только помирать.
Это если без похорон и поминок.
Так, скромно, литр на троих и пара сайры в собственном соку.
И утром кружка прозрачного пива со стиральным порошком в общественной поилке.

Теги: Жестом по мимике литература ненаписанное слова

Быдлоиды с матовыми глазами бесцельно бродили по тротуарам Кракенбугенваллена. Они тягуче быдлили и время от времени похрипывали, посапывали, поплевывали и гадили. От них исходил душный, тягучий и вязкий запах скудоумия.
Быдлоиды Кракенбугенваллена вообще были крайне расположены к тому, чтобы с утра и до поздней ночи без устали быдлиться. Быдление было их любимым, и по сути единственным занятием и развлечением. Набыдлив где-нибудь, они оставались этим страшно довольны, и хлопая руками по коленям, разевая грязные рты визгливо гоготали собравшись в стаи.
Редко можно было встретить одиноко бредущего куда-нибудь быдлоида, они все время собирались большими гуртами и шли куда-нибудь быдловаться.
Набыдлившись, под утро они вяло разбивались на небольшие бражки и тускло раходились по матрацам отсыпаться, чтобы на следующий день вновь продрать матовые глаза и тащиться в свое привычное стойло пить пиво и вяло соображать — что бы это сегодня такого набыдлить и куда лучше пойти ночью побыдловаться. В этом быдлоиды Кракенбугенваллена ничем не отличались от прочих быдлоидов из всех прочих мест.
Хмельной их грезой было всеобщее, всемирное обыдление. Впрочем, это так и оставалось пустым призывом, поскольку страсть к быдлению и быдлованию просто не оставляли ни для чего другого ни сил, ни времени, ни интереса.
Быдло — одно слово.

Теги: Портреты ненаписанное слова

Противно пытаться договориться с совестью, Жора.
Я тебе скажу даже больше, чтоб ты знал и был мудрым и спокойным.
Чтоб ты был мудрым и не делал маленьких глупостей с большими последствиями.
С совестью вообще нельзя договориться.
Ты не с ней договариваешься, Жора, ты себя уговариваешь.
Ты уговариваешь себя сделать то, за что она тебя все равно никогда не простит и будет тыкать тебя в это мордой и делать больно.
Не потому, что она садистка и ей это нравится, а потому, что она иначе не может.
Ты, Жора, можешь, а она — нет. В этом разница между вами.
Но ты пока этого не знаешь и приводишь доводы, горячо перечисляешь много разных причин, пытаешься быть убедительным и многословным.
Ты громко кричишь или монотонно бубнишь что-то для того, чтобы не слышать ее.
Чтобы потом ты мог бы ей сказать: «А что ж ты, падла, мне тогда не помешала?! Что же ты, паскуда, позволила мне это сделать, а?! А теперь вот жрешь меня поедом, сволочь! Ты, это ты одна во всем виновата!»
Да, Жора, это она во всем виновата.
Это она будет виновата в том, что ты уже никогда не сможешь сказать ни себе ни другим: «Я никогда этого не сделаю!»
Ты знаешь, Жора, как это?
Нет, ты пока не знаешь и не дай тебе Бог, чтобы ты знал, Жора.
Поэтому я, старый, седой и с люмбаго по всему организму говорю тебе, чтоб ты знал.
Чтоб ты знал, и не будил эту спящую собаку.
Дай тебе Бог здоровья, и чтобы ты так жил, как она сладко спит, Жора.

Еще

Теги: Жестом по мимике Жора ненаписанное слова

Тоску можно разбавлять красотой для уменьшения терпкости и остроты.
А вот саму красоту лучше употреблять в чистом виде.
Мир она, может, и не спасет, но ежели вот так залпом, с выдохом ее принять, рукавом занюхать и глазами заслезившимися окрест глянуть, то жизнь точно лучше покажется.
А что еще надо…

Теги: Манжеты автография жестом по мимике ненаписанное слова

В некотором царстве, в некотором государстве, давным-давно, когда во всех палатках и магазинах еще продавался спирт «Рояль», сделал я из одной такой бутыли чесночную настойку. Что-то там такое от сердца или для желудка или от пота ног, не помню.
Чеснока туда, согласно тибетскому рецепту, было вбухано какое-то чудовищное количество. А пить настойку все по тому же рецепту полагалось по пять капель на стакан молока один раз в день. Строго.
Ну, порубил я чеснок, запихал в бутыль, бутыль пробкой пластиковой забил, пластырем горлышко обмотал и поставил в холодильник настаиваться.
Полный текст »

Теги: Манжеты автография жестом по мимике ненаписанное слова

Тяжело быть совой.
Раздражает, что живешь здесь, но в другом часовом поясе.
И не поймешь: то ли ты всех опережаешь, то ли они тебя.
Ночью кажется, что — ты.
Потом днем звонят и кричат: «Как! Ты еще ничего не знаешь?!».
Это раздражает.
Раздражает отставание «проснулся» от «встал» на полсуток.
И «заснул» от «лег» на те же двенадцать, но в другую сторону и с тем же результатом.
Раздражает «доброе утро!» в телефонной трубке, когда только-только удалось уснуть.
И вот эти, с бодрыми лицами невпопад.
И почему разбудить звонком они считают нормальным, а ты в ответ на то же самое слышь хрип, стоны и невнятный мат?
Раздражает завтрак в три пополудни и ужин в восемь утра.
Не сам факт, а отношение к нему тех, из другого часового пояса.
Откуда такое негодующее внимание ко времени моего обеда?
Будто они гастроэнтерологи, а я у них лечусь.
Раздражает, что в пик общительности никому невозможно позвонить, потому что не позволяют воспитание и правила приличия.
Раздражает, что в самое работоспособное время никто и ничто вокруг не работает кроме интернета и телефона, по которому все равно некому позвонить.
Раздражает, что когда приходишь в магазин за йогуртом на завтрак, там либо только что закончилось, либо еще не завезли, и спят все, кроме хмурых мужиков в форме.
А ты бодр и хочешь перекусить.
Раздражает, что вечером солнце всходит, а утром как раз начинает заходить и вы с ним как-то не совпадаете.
То ли ты спешишь, то ли оно отстает, то ли вы оба в разных направлениях.
Раздражают часы со стрелками, потому что невозможно понять — надо ложиться или уже пора вставать.
Часы вообще раздражают.
А если еще и тикают, то хочется их немедленно расстрелять, залить в цемент и утопить в заливе.
Да много чего раздражает, если ты — сова.

Теги: Манжеты ненаписанное слова