Pepsimist

Ну ладно, декоративный стакан с мочой я еще худо-бедно могу понять, как вещь не столько функциональную, сколько сувенирную. Что называется — по приколу.
Но японцы со своим, недоступным нам специфическим отношением к физиологическим процессам пошли куда дальше.
Хотя дальше этого вроде бы уже некуда.
Но это мы так думаем.
А они думают совсем иначе.
Японцам, учитывая их внимательное и даже сакральное отношение к функциям выделения, возможно и нравится, когда в ресторане их усаживают на унитаз и в блюдах в форме тех же унитазов приносят на сладкое нечто, похожее на что-то уже съеденное, переваренное и даже выделенное.
Видимо, им это доставляет некоторое мазохистское удовольствие.
Я понимаю, что оба процесса взаимосвязаны, и что за первым неизбежно следует второй.
Но зачем же это так подчеркивать и соединять в одном месте, к чему доводить до абсурда?
Я не японец, и меня от одного вида такого десерта мутит.
Думаю, я не одинок в таком отношении к японским ресторанным новаторам.
Не брезгливые могут глянуть подробнее под катом.

Полный текст »

Теги: Всячина дремучая смесь культурка фотография

Когда-то давным-давно, много-много лет назад, когда был ленин маленький с кудрявой головой, а я отращивал свои первые патлы, носил брюки клёш и рубашку с огурцами, кто-то из друзей-приятелей принёс только вышедший альбом Сантаны «Abraxas». Я был немедленно и навсегда им сражён, очарован и покорен. Через какое-то время сумел раздобыть и собственный экземпляр. Иметь собственный хотелось не столько из-за музыки — альбом, разумеется, был записан на катушку — сколько из-за оформления конверта. Это вам не крошечные квадратики компактов с еле разбираемым рисунком и текстами набранными микроскопическим кеглем. Обложки виниловых дисков, это был отдельный вид искусства. А какие художники работали! Хотя бы Роджер Дин, оформлявший альбомы и концерты «Yes», альбомы «Osibisa», «Uriah Heep», «Asia», и бывший кроме этого ещё и очень интересным архитектором. Но «диновские» альбомы были просто красивы и фантастичны, а конверт «Абраксаса» хотелось рассматривать и разглядывать, находя все время что-то новое, и будто уходя куда-то вглубь рисунка так, если бы он был объёмным, а не двумерным.
Тогда, разумеется, никакой информации о художнике добыть было невозможно. И только много позже, в эпоху бесчинствующего разгула страшной ельцинской демократии, чудовищных ельцинских свобод, когда отдельно взятые личности с содроганием вздохнули полной грудью и с отвращением набрали в неё омерзительный свежий воздух перемен и надежд, вот тогда и у меня появилась возможность узнать наконец, что же это за художник оформил покоривший меня альбом.
Выяснилось, что зовут этого человека Мати Кларвейн (Mati Klarwein), что родился он в 1932 году в Гамбурге, в 17 лет перебрался в Париж обучаться живописи.
Что был он живописцем, графиком, писателем, играл на ударных и гитаре, создавал короткометражные фильмы.
Что за всю жизнь он посетил массу разных мест и стран, в которых жил и работал: Испания, Италия, Греция, Турция, Индия, Северная Америка, Марокко, Нигерия, Гаити, Ямайка, Индонезия, Бразилия, Мексика, Багамы, Кения, Сенегал, Гамбия, Куба и Гватемала.
Что вследствие этого говорил на английском, французском, испанском, немецком, иврите и свободно понимал арабский и итальянский.
Что с конца шестидесятых по начало восьмидесятых жил в Нью—Йорке, общаясь с персонажами вроде Энди Уорхолла, Джимми Хендрикса, Питера Бирда, Тимоти Лири и Джона Хасселла.
И оказалось, что так понравившуюся мне картину он написал в 1961 году, будучи 28-ми лет отроду, за десять лет до того, как Сантана записал свой Абраксас. Позже Сантана увидел репродукцию в каком-то журнале и решил, что ничего лучшего для обложки этого альбома не найти.
А сама картина называется «Благовещение» (Annunciation) и на сайте Роджера Дина есть описание всего на ней изображённого. Что любопытно, полотно почти буквально повторяет канонические иконы - там и Дева Мария и архангел Гавриил, и Дух Святой и компания духов бесплотных радующихся Благой Вести.
Еще очень понравились слова с того же сайта, сказанные об этой картине, ибо они отлично передают те чувства, те ощущения, которые рождает во мне и картина и музыка Сантаны: «Празднование жизни на земле во всем её богатстве и разнообразии: музыка, аромат, секс и чувственность, цвет, вкус, структура, эротизм цветов, чувственность камня, естественная красота пейзажей и всех творений природы…»

Кстати, abraxas переводится как талисман, оберег, что тоже, видимо, сказалось на выборе картины для альбома.

36 наиболее интересных работ Mati Klarwein

Теги: ART'икль арт дремучая смесь музыка

Купил себе недавно тапочки.
Модель «прощай молодость», вязаные, на меху.
Удобные, легкие, мягкие, теплые.
А вчера стали вдруг попукивать.
Трогательно так, с чувством.
И вот хожу теперь, а под ногами все время кто-то мелодично попукивает.
Нежно, будто в любви признается.

Теги: Манжеты дремучая смесь ненаписанное

Вот же снова какая-то сволочь на меня начихала.
Не в переносном, а в прямом смысле.
Начихала и накашляла.
Теперь я второй день как разваренная амеба.
Такой же аморфный и такой же горячий.
Одно из самых противных сопутствующих явлений, это почти полное отсутствие слуха.
То есть все что внутри слышу отлично.
Слишком даже.
А все что снаружи, уже недоступно.
Не пробивается через наружное ухо во внутренее.
Единственная радость от этого — не слышу своего неуемного соседа-рукодельника, который круглыми сутками долбит и сверлит у меня над головой.
У жены спрашивал, говорит, сверлит и долбит, как и раньше.
А мне по фигу.
Ну хоть что-то приятное…
Но вообще, достало.
То одно болит, то другое, то здесь свербит, то там заколет, то печенку пучит, то камни в мозге.
Хочу панацею.
Пусть даже маленькую.
Желательно, многоразовую.
Или с функцией подзарядки.
Да хоть какую…

Теги: Манжеты дремучая смесь ненаписанное

Разве я похож на негра?
Для тех, кто не видел, говорю — ни фига не похож.
И на араба не похож.
Тем более, на бедуина или бушмена, которым наша нынешняя температура за бортом могла бы показаться прохладной.
А я в таком климате жить не могу.
То есть жизнь, как существование еще возможна, а вот работать мозгом, который наполняется не кровью, а субстанцией с вязкостью деревенской сметаны, уже нельзя.
То есть, можно, но не получится.
Передвигаться по ровной и пересеченной местности можно только короткими перебежками от тени к тени и обратно.
Магазины, лавчонки и прочие торговые точки, даже будучи оборудованы кондиционерами, из-за отсутствия даже малейшего движения воздуха похожи на духовую печь и попадая туда немедленно взмокаешь с головы до ног.
Правда, на днях я своими глазами видел мадемуазель, которой такая погода не просто нравится, а даже кажется слегка прохладной.
При этом на бушмена или бедуина она тоже совсем не похожа.
Если бы сам ее не видел и не слышал, подумал бы, что таких в средней полосе не бывает.
Но нет, есть еще такие уникумы.
Я бы и сам рад стать таким уникумом, да теперь как уж куда…
Но, в общем, вроде бы не все так плохо.
Если верить GisMeteo и Intellicast, то в пятницу будет 33-34, но зато начиная с субботы, из режима Сахара-онлайн должны мало-помалу вернуться к климату более привычному и годному для жизни.
Если нет, то можем стать такими

Теги: Всячина дремучая смесь здоровье слова фотография

Иногда завидую писателям.
Писатели, это те, кто вдумчиво и серьезно садится за стол и начинает думать, за что ему заплатят деньги.
Завидую не потому что деньги, а потому, что проще.
Писатель садится, и принимается продумывать и разрабатывать сюжет, характеры героев, устраивать героям головоломные перепетии, придумывать различные крючочки, за которые должны цепляться будущие читатели, чтобы им, читателям, не хотелось закрыть книгу, а хотелось выяснить, что же там будет дальше и чем все кончится.
Готовый общий план писатель разбивает на главы, вчерне их прописывает, развивает диалоги, детализирует сцены и тому подобные полуфабрикаты, из которых дальше уже будет спокойно, размеренно и деловито собирать свой роман, повесть или рассказ.
Писателям хорошо, им спокойно и комфортно.
Это что-то вроде хорошо отлаженного завода по выпуску автомобилей или кошачьих консервов или линии по сборке железобетонных конструкций.
Сперва завозится оборудование и сырье, инженеры за кульманами и компьютерами что-то там вымеряют, чертят, рисуют, а дальше по планам и чертежам начинают собираться металлические кровати с никелированными шариками по углам или модерновая пластиковая мебель или пышные и помпезные гарнитуры а-ля людовик шестнадцатый.
Или какой там из людовиков любил пышную золоченую мебель.
Ну да неважно, не о нем речь.
А тут, как кустарь одиночка с мотором, собираешь на коленке нечто, внешний вид, функциональность и содержимое чего зависит исключительно от того, что есть в данный момент под рукой.
В ход идет все, что под руку попадает.
Тем более, что ничего другого все равно нет, а то что есть надо использовать сразу, чтоб не пропало.
Вот какая-то коробочка от монпансье еще прошлого века, вот покрытые зеленью медные детальки непонятного назначения, этикетка зубного порошка «Метро», реклама пастилы «Товарищества Эйнемъ» за 1898 год, корпус от старой бензиновой зажигалки и пара микросхем небрежно выпаяных откуда-то.
Гаечки, винтики, проводочки, проволочки и прочий хлам, невесть как попавший, и из которого теперь приходится собирать диковинную фиговину с загадочными функциями и невнятным назначением.
А детальки ведь все время добавляются, теряются, меняются, ломаются, и приходится механизм постоянно переделывать, перепаивать, модифицировать, на ходу меняя не только внешний вид, но и саму идею.
Если такая идея вообще есть.
А чаще всего ее нет.
Да и откуда ей взяться, если только вроде собрался приладить к механизму шпиндель, чтобы на него насадить шарикоподшипник, который должен крутить ременную передачу на три шестеренки, а он, шпиндель, бац, и сломался.
Значит все надо на ходу менять, придумывать заново, как-то из всего этого выпутываться, искать другое место для шестеренок и придумывать другие функции подшипнику и вообще всему механизму.
А потом поворачиваешь, поворачиваешь шестерни в одну сторону, а механизм в другую едет.
Сам.
Ты его туда, а он не хочет, и едет, сволочь, самостоятельно, как взбредет ему в его механические мозги.
И хоть ты что с ним делай.
Вот и приходится под него подстраиваться.
Ты его выдумал, а хозяин все равно он.
Зато сообразительность развивается, реакция и умение из хлама сделать вещь.
А с кульманами и планами, хоть и проще, но скучно.
Все размеренно и заранее известно: кто, где, кого и как, все разбито на части, главы и абзаца, осталось только все это друг на дружку положить в правильном порядке.
И чего ж его тогда писать, когда оно все уже в голове сложилось?
Если только для-ради денег.
Хорошо, конечно, но скучно же.
Рутина, механическая работа, конвейер по сборке продукта из полуфабрикатов.
Макдональдс.
Булку — шлеп, на нее котлету — шмяк, салат сверху кинул, сыром прикрыл и снова булкой шлеп.
И соусом сверху брызнул.
И готово.
Быстро, удобно но без фантазии.
А без фантазии, это не творчество, это ремесло.
Ремесло, дело нужное, но мы ж о другом.
Мы ж не о том, что для-ради денег, а о том, что для удовольствия.
Не о результате, а о процессе.
А если процесс удовольствия не приносит, то какой там может быть результат?
Жертва аборта и только.

Теги: Жестом по мимике график на фиг дремучая смесь слова

Легенды о «живых камнях» возникли давно и совершенно не беспочвенно. Хлебопашцы стран Скандинавии и Прибалтики до сих пор всерьез верят, что камни способны не только двигаться, но и расти. Иначе откуда они постоянно возникают на полях, которые возделываются уже не одно столетие и регулярно от них очищаются? Эти «гостинцы» древнего ледника вновь и вновь возникают на поверхности земли, выводя из строя сельхозтехнику, хотя, казалось бы, даже самые маленькие камешки давно уже должны были быть выбраны из пашни. В чем же секрет этого феномена?

Пориомания — сугубо медицинский термин. Он означает манию бродяжничества, неодолимое стремление человека к перемене мест. Но оказывается, нежелание длительное время находиться в одном месте свойственно не только людям, страдающим этим заболеванием, но и предметам неодушевленным — обычным камням. В некоторых точках нашей планеты издавна зафиксированы огромные камни-валуны, которые вдруг ни с того ни с сего снимаются с «насиженного места» и начинают самостоятельно двигаться. Первый такой случай, по словам историков, относится к языческим временам. Согласно древним русским преданиям, Синь-камень — легендарный валун, в то время находившийся высоко на холме неподалеку от села Городище под Переславлем-Залесским, издавна был местом преклонения богам. Жившие здесь меря-язычники, обожествлявшие различные силы природы, почитали Синь-камень. Рядом с ним совершались языческие обряды и жертвоприношения в честь славянского бога Ярилы. Откуда и пошло старое название горы — Ярилина гора, или Ярилина плешь. С Синь-камнем было связано много легенд, повествующих, что в нем живет некий дух, исполняющий мечты и желания.
Полный текст »

Теги: Всячина дремучая смесь любопытно рекомендации учености фото