Pepsimist

Вася родился в селе Нижние Бугры Елдыринского уезда.
Когда ему было полгода, семья перебралась в город Братищенск Грубенской волости.
После службы в армии в городе Ледоморск Вася поехал в Смердянск в республике Караванстан, где полтора года отлеживался по госпиталям.
Там жизни Васе тоже не было, и собрав нехитрые пожитки Вася перебрался в Москву по лимиту.
А спустя много лет с оказией и вовсе оказался на Островах Товарищества.
Вопрос: какую родину он, Вася должен любить?
Географическую?
Геополитическую?
Любить Рассею-матушку все целиком или отдельно взятое село Бугры, которое лет десять уже как исчезло со всех карт и с лица земли, и которое Вася знать не знает?
Или СНГ, где это село находилось?
Или эсэсер, куда входил Елдыринский уезд и Грубенская волость?
Или отдельно взятую и сугубо независимую республику Караванстан с пыльным городом Смердянском?
Или Острова Товарищества, где Вася зашибись себя чувствует, занимается тем, что умеет и любит, и где сидя в гамаке под пальмами обсуждает с Товарищами перспективы на урожай кокоса?
Родина — там где хочется жить, или она там, откуда ты выбрался бросив все?
Или в той горнице, где тебя вытащили из утробы и перерезали пуповину?
Или где?
И почему именно?
Любить родину по месту рождения — абсурд.
Особенно, если ты родился в самолете или на спасательном плоту в нейтральных водах.
Любить алкоголичку-мать только за то, что она тебя выродила, наверное, нужно.
Но совсем не всегда хочется.
Особенно, если благодаря ей ты остался моральным и физическим уродом с синдромом дауна на почве хронического истощения и врожденного алкоголизма.

Теги: Всячина мыслительное ненаписанное слова

Задались тут вопросом: а чего у нас так Америку не любят?
Вот и я решил присоединиться и свое понимание этого высказать.
Так значит, отчего у нас не любят Америку.
А оттого, что бедные и голодные вообще сытых и богатых не любят.
Потому что сытый и успешный, это вечный укор нищему и пьющему.
Потому что завидуют.
Потому что ощущают себя мозгоубогими по причине того, что те смогли, добились, а они, голодные, потому голодные, что ничего не смогли, а скорее всего и вовсе не пытались.
Но ведь неприятно себя мудаком осознавать, а значит надо найти стрелочника, «ответственного за все», на которого все свои язвы с прыщами списать.
Вот и ищут.
А кто же кроме Америки больше всего на роль с жиру взбесившихся годится?
Прочие не бедные государства как-то не так бросаются в глаза тем, что имеют, а американцы раздражают именно тем, что всегда на виду, богатства своего не скрывают, а пуще того — гордятся им.
Совершенно по праву, надо заметить.
Но сирым и убогим-то это по барабану, вот они самогона с утра нажрутся, и давай богатеев чехвостить.
Мол, это они у нас все отняли и на наши кровные денежки теперь жируют.
Вот только с похмела не учитывают нюанс — для того, чтобы у тебя что-то отняли, сперва ты должен это что-то иметь.
А чтобы иметь, надо труда и ума приложить.
А с этим у сирых плохо.
Но уж ежели вдруг кому-то из них фортуна улыбнется, выскочит он каким-то чудом из грязи в князи, то тут уже он все америки вместе взятые за кушак заткнет.
Золотые ванны полные вдовы клико, на жирной шее платиновые це́почки в руку толщиной, хоромы в пять этажей с башенками, арками и куполами, мраморные бассейны с бронзовыми львами по углам, портреты чужих предков в золоченом багете, ну и так далее по списку.
Полный набор вечно голодного дорвавшегося до еды — жрать, жрать и жрать.
Пока не сдохнет от несварения.
А если так и останется бедным, то до конца дней своих будет исходить ненавистью, завистью и злобой к американцам, жидам, кавказцам, масонам, глобалистам, сионистам, агентам мирового заговора и членам всемирной секты царя Ашоки.
Мне в этом смысле повезло.
Я знаю, когда сам виноват в том, что чего-то не сделал, и не ищу под кроватью отвратительного, во всем виноватого американца с большим носом и одесским выговором, жизнь положившего на то, чтобы мне насолить, меня споить, сделать меня ленивым бездарем озлобленным на весь свет и прежде чем поссать, ищущем за унитазом врага с финским ножиком в подлой руке.
Я под диваном не ищу, и поэтому спокоен.
Сам виноват, значит сам буду исправлять.
Не дожидаясь пока заграница нам поможет.

Теги: Всячина мыслительное слова

Теплая водка, потные девки и самочувствие амебы в коме, это решительно не по мне.
Сколько ни обливайся, ни умывайся, а все равно морду от соли щиплет и жирный зуд по всему телу.
По всей квартире сонмы вентиляторов гудят, перемешивают густую жаркую субстанцию, по недоразумению именуемую воздухом.
А если еще и рядом с трассой, то кислород в этой субстанции отсутствует напрочь, зато до фига разных фенолов, бензолов и прочих выхлопных газов промышленного производства.
То есть атмосфера для жизни совершенно не приспособленная, а даже, напротив, сугубо противопоказанная.
Что ж за климат поганый достался?
Самая холодная столица европы зимой и самая парная баня летом.
Ну надо ж было пращурам именно здесь город заложить, а нам потом в нем родиться.
С другой стороны, вроде и не монгольские степи и не тайга с гнусом.
Но это если по отдельности.
А если тайгу с болотами бросить в монгольские степи и хорошенько взболтать, перемешать и выварить, тогда точно оно самое получится.
Еще туда до кучи сероводородные источники кинуть и присыпать ядохимикатами с азотно-серными соединениями.
В точности атмосфера получится. В точности.
И это еще называется умеренным климатом!
За неделю разброс от минус тридцати до плюс тридцати.
Со здоровым таким гаком.
Вот нас все время и гакает.
То одним, то другим, да все по разным местам, которые у нас и без того слабые.
За какое место ни возьмись — мягкое, дряблое, зудит, болит и в коросте.
И не отрежешь, потому как жизненно важное.
А как можно важно жить покрытому язвами и струпьями, держась за больные члены и поддерживая тело в вертикальном положении исключительно за счет вертикали власти, которая тоже уже давно гниет лежа?
А никак нельзя.
Только мы этого либо не знаем, либо умышленно забываем, чтобы быть, как шмель, который по-науке летать не может, но этого не знает и весело жужжит, сволочь.
А мы не жужжим, мы зудим.
Угрюмо, злобно и нудно.
И крокодил у нас не ловится и кокос не растет…
Хотя у нас ничего не растет кроме нефтяных деревьев на газовых полях в стране дураков.
Хотя и дураки вроде не дураки, но и не умные, раз так живут.
Вот, скажем, бананы у нас растут?
Правильно.
Но стоят при этом дешевле помидор и огурцов, которые со времен царя Гороха не переводились.
При Горохе не переводились, а при нынешнем — перевелись.
При нынешнем покупаем огурцы в Израиле, где их, как раз, отродясь не было.
И ничего там не было кроме жары, песка и Храмовой горы.
Пока наши евреи туда не приехали чтобы стать русскими и выращивать там огурцы и нам же продавать.
Зато у нас бананов хоть летом, хоть зимой, хоть днем, хоть ночью.
Кокосовой стружкой посыпано все.
Кто у нас видел кокосовую пальму?
Хоть одну?
Правильно.
Банановая республика на газовом ходу с бензиновым двигателем.
Только на бензине и едем.
Кончится бензин, и мы кончимся.
Если не начнем бананы кому-нибудь перепродавать втридорога.
Сами-то даже картошки вырастить не можем, тоже где-то в пустынях покупаем.
Вернее, можем, но не хотим.
Потому как картошка у нас тоже на бензиновом ходу.
То есть, бензин есть — нет картошки.
Не будет бензина — примемся картошку выращивать.
Если не переубиваем к тому времени друг друга к чертовой бабушке напополам совсем.
У нас все время так: картошки нет — начинаем вместо лопаты врага искать.
Лопату найти легче, но врага проще.
Врага нашел, и можно уже лопату в руки не брать.
Ибо он виноват.
В чем?
Во всем.
А ты сам белый, пушистый и по колено в духовности.
И все из-за климата.
Собака…

Теги: Манжеты жестом по мимике мыслительное ненаписанное слова

Уже высказывался и неоднократно и горячо по поводу крайне малой приспособленности винды к работе. То есть по принципу: «Установил, включил, работай».
Изначально, с очень большой натяжкой, из штатного набора для работы подходят лишь WordPad и Paint. Все остальное надо докупать за очень дополнительные деньги, либо скачивать и устанавливать бесплатные и условно бесплатные программы, многие из которых испытывают выраженную идиосинкразию к винде, либо винда к ним. Все это нужно где-то найти, скачать, поставить, заставить работать, настроить и т.д. Кроме того, периодически приходится заново переустанавливать или перенастраивать программы, заново решать проблемы совместимости, отсутствия драйверов, кодеков и хрен знает чего еще. Или просто приводить в чувство впавшую в детство или в кому винду.
В итоге, только на приведение её, винды в состояние достаточное для какой-то более-менее осмысленной и плодотворной деятельности уходит до трети всего времени проведенного за компьютером. Меня это решительно не устраивает.
От компьютера мне нужно ровно то же, что от холодильника, стиральной машины, телевизора и бензопилы «Дружба» — включил и работай, не задумываясь о наличии или отсутствии драйверов, совместимости-несовместимости программ и модулей и разном прочем, непосредственно к работе отношения не имеющем.
Это же касается и многих программам с крайне недружественным интерфейсом и лабиринтными настройками. Разумеется, я не говорю о программах изначально сложных и требующих определенных знаний и навыков.
И вот сегодня наткнулся на шикарную фразу одного уважаемого консультанта по юзабилити Стива Круга сказанную как раз по этому поводу: «Don`t make me think» или говоря по-русски: «Не заставляйте меня думать».
Очень правильная фраза. Я не хочу думать о том, как заставить что-то работать, когда мне нужно думать непосредственно о работе.
К словам Круга еще рискнул бы добавить и принцип Оккама: «Не следует множить сущее без необходимости»

Теги: Манжеты мыслительное ненаписанное плевательница слова

Вот же компания собралась…
Чревовредитель, членовещатель, симпотентный юноша и жидомошонка с ментавошкой.
И все напрополую страдают хроничесаой эвротоманией.
Как нажрутся похмели-сунели, так и страдают.
Членовещатель бегает за ментавошкой с милицейскими трелями и криками «Стой, стрелять буду!»
Что он кричит? Ну что он кричит?
Чем он стрелять собрался, когда у него то, чем он вещает уже давно держится только на подтяжках?
И она на то и ментавошка, чтоб не ты ее гонял, а она тебя.
Не в отделение, так в диспансер.
Она не погонит, так сам побежишь.
А этот, юноша?
Что он носится со своей жидомошонкой, как с писаной торбой?
Ну да, она таки действительно писаная, но не тем, о чем он думает.
И она сама тоже хороша.
Ну ты уж разберись сама с собой, чего в тебе больше и от какого родителя, и кем вообще был твой папа.
Если он был один.
А если их было двое?
Или он был один, но много?
И что тогда у тебя за мама?
Вот разберись и не приставай к юноше.
Он еще молод, чтоб разбираться в таких хитросплетениях по пятому пункту.
Он и пункта-то такого не знает.
Я ж говорю, молод еще.
Или уже…
И вообще, какая может быть любовь без печати в паспорте.
Разврат один и растление.
Он ее, она его, они их, а те сами себя, да еще в извращенной форме.
А все почему?
А все потому, что компанию выбирать надо, а не собираться больше трех на предмет случайных связей.

Теги: Жестом по мимике мыслительное ненаписанное слова

Все мы, советские, как жены Лота, обращаемся в соляные столбы, как только кидаем взгляд назад, в прошлое.
А теперь еще и в будущее. Куда ни кинь взгляд — каменеешь.
Так и стоят серые толпы каменных истуканов.
Как бы хотел перестать быть советским, забыть это, как тягучий, вязкий, безысходный сон, когда просыпаешься еще более разбитый, чем был засыпая.
Когда больше всего хочется именно заснуть, чтобы уйти от однообразной монотонной яви, но во сне оказывается все то же самое, но еще явственнее, острее и тоскливее.
И просыпаешься измученный, и видишь, что ничего не изменилось, все та же хмарь вокруг, все тот же спертый влажный воздух, та же истоптанная грязь под ногами, те же лица с тем же одинаковым тусклым выражением.
Все то же отсутствие надежд и перспектив, и упование только на маленькие простые бесхитростные советские радости вроде куска колбасы по два девяносто, последнего номера «иностранки» взятого у знакомых почитать и пары пузырей «агдама» или «портвейна розового».
Как бы хотел, чтобы этот сон перестал снова становиться явью.
Чтобы так и остался сном.
Чтобы можно было проснуться и вдохнуть с облегчением свежий воздух, глядя на солнечные зайчики на потолке, тряхнуть головой, умыться прохладной водой смывая остатки серого душного налета и сказать себе: «Ну и приснится же такое!».
И пойти, легко, весело и непринужденно, не оглядываясь.

«Сказали мужи те Лоту: кто у тебя есть еще здесь? зять ли, сыновья ли твои, дочери ли твои, и кто бы ни был у тебя в городе, всех выведи из сего места.»
(Ветхий Завет, Бытие 19)

Теги: Манжеты мыслительное ненаписанное слова

Иногда возникает потребность в написании некоего текста.
Не какого-то конкретного, а просто внутри все чешется, зудит от потребности постучать по клавишам и что-то из них выстучать.
Но в голове ничего конкретного, готового для выплескивания наружу нет.
Не знаю, кто как, но я поступаю просто — пишу фразу.
Первую, какая в голову приходит, пусть полную чушь, вздор и абсурд.
Тут главное — расслабиться и специально дать мозгу нести упомянутые чушь, вздор и абсурд.
Не надо глубоких мыслей, философических размышлений или попыток пошутить.
Просто сидеть и записывать все приходящее в голову.
Первая фраза цепляет за собой вторую, та — третью и так далее.
Самое фиговое, когда в голове настолько пусто, что не только фраз, а даже отдельных слов нет.
Междометия какие-то вяло перебираются с места на место, имитируя интеллектуальную деятельность.
Но и это тоже лечится все тем же способом.
Выловить ползающее междометие и тут же его записать.
Потом найти другое, и тоже туда же.
Два междометия уже почти фраза. Полуфраза. Недомысль.
Недомысли от переутомления.
То есть, когда в одном месте прибыло, значит в другом ровно столько же убыло.
Утомления прибавилось — мыслей меньше стало.
Закон неубывания энтропии.
Мысль структурирует, а усталость разносит все на фиг в куски, в хлам, в тлен и пепел.
То есть энтропия вернула свое статус-кво.
И хоть ты что с ней делай, а она свое все равно возьмет.
Не здесь, так там, не там, так еще где.
Вот думал много, думал, напридумывал всего целый вагон и вроде даже не устал.
Зато в печени что-то заныло или в желудке засвербило или понос какой-нибудь обуял вместе с насморком.
То есть структура разрушилась, перешла в хаос. Энтропия свое взяла.
Или, скажем, досок домой притащил, попилил, посверлил, гвоздей набил и получил шкаф. Или книжную полку.
Упорядочил структуру.
А в Калифорнии торнадо прошел, сотни домов по доскам разнес.
Опять энтропия уравновесилась.
Поэтому осторожнее с мыслями надо.
И вообще, с любой не разрушающей, а созидающей деятельностью.
Почему так приятно бывает что-нибудь разломать, разрушить, разорвать к чертовой бабушке, сжечь, растоптать, матом обругать?
Потому что энтропии прибавляется, возникает ее переизбыток и появляется возможность ее оттуда изъять, и на ее месте соорудить еще один шкаф.
Или роман написать.
Или сделать еще что-нибудь дико умное, полезное и упорядоченное.
Так что, если мыслей в голове нет, если что-то не получается, дела не идут, то не надо пытаться еще усиленнее думать, делать и напрягаться.
А надо расслабиться, и пусть оно все гребется конем, пусть рассыпается в прах, разваливается и расплывается одной здоровенной мокрой лужей.
Или заведите себе большой кусок пластилина, скатайте из него шар или колбаску или куб какой-нибудь, а потом с наслаждением трахните по нему кулаком, помните его, порвите, раскатайте, размажьте на фиг, превратите в кляксу.
И спокойно садитесь дальше заниматься своей докторской диссертацией, упорядочиванием каталогов или сборкой шкафов.
Или записыванием абсурдных слов, фраз и мыслей.

Теги: Манжеты автография мыслительное ненаписанное слова