Нашел здесь.
Эпиграфом просятся начальные строки Аксенова из книги "Круглые сутки нон-стоп":
«…яркое солнце висит над теснинами Манхэттена, но невесело простым американцам…», «…низкие мрачные тучи нависли над небоскребами Манхэттена, и невесело простым американцам…»
Вообще, эпическая подборка. Все или почти все клише и штампы советской прессы, телевидения и радиовещания, лозунги партсобраний, тексты агитационных лекций и профсоюзных летучек на тему «о международном положении» собраны в одну смердящую кучу.
Я позволил себе совсем немного дополнить. Но несущественно.
ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ.
Израильская военщина
Агрессивные планы НАТО
Борющийся народ Палестины
Американский империализм, израильский сионизм и китайский гегемонизм
Подлые наймиты
Боннские реваншисты
Звериный оскал империализма
Два мира, два детства
Воинствующие американские молодчики
Кровавая чилийская хунта
Реваншисты из бундесвера
Шпрингеровская пресса
Ястребы Пентагона
Мир чистогана
Политика большой дубинки
Банда четырех
еще много из мира чистогана
Почитав Пелевина, неожиданно начинаешь про себя называть всех вокруг пидарасами и сраными гламурными криейторами и, вообще, думать нецензурно и неприлично.
И страшно начинает тянуть то ли к водке, то ли к петле, то ли к Канатчиковой даче с заботливыми руками санитаров.
Пелевин — очень вредный писатель, который хорошо пишет скверные вещи, а оттого стократ более вреден, чем банальный бездарный шизофреник-графоман.
Шизофреник скучен и вызывает унылое раздражение параноидальным конспирологическим бредом, потому не задевает и тут же отбрасывается, как использованная салфетка.
Пелевин же прилипчивее расплавленного гудрона, он пачкает ваш разум искусно выстроенными сентенциями, отскрести которые очень хочется, но весьма непросто.
Но зато какое облегчение наступает, когда сцарапываешь с себя последнее пятно засохших интеллектуальных экскрементов талантливого писателя, и снова ничто не мешает видеть мир во всей его сверкающей субъективной предвзятости.
Фразы, цитаты и афоризмы Виктора Пелевина
Словом, окунайтесь, приглашаю.
«Как я счастлив… что писать дребедени многословной вроде "Войны" я больше никогда не стану».
Могу лишь горячо присоединиться к Льву Николаичу в его определении его же творчества.
«Как-то, несколько недель тому назад, в самый разгар большевистской власти мою прислугу посетил ее брат, матрос, конечно, социалист до мозга костей. Все зло, как и полагается, он видел в буржуях, причем под буржуями разумелись все, кроме матросов, солдат. Когда ему заметили, что едва ли вы сможете обойтись без буржуев, например появится холера, что вы станете делать без докторов? – он торжественно ответил, что все это пустяки. «Ведь это уже давно известно, что холеру напускают сами доктора».
Иван Павлов. «О русском уме» 1918
«Я молод — мне двадцать лет, но все, что я видел в жизни, — это отчаяние, смерть, страх и сплетение нелепейшего бездумного прозябания с безмерными муками. Я вижу, что кто-то натравливает один народ на другой, и люди убивают друг друга, в безумном ослеплении покоряясь чужой воле, не ведая, что творят, не зная за собой вины. Я вижу, что лучшие умы человечества изобретают оружие, чтобы продлить этот кошмар, и находят слова, чтобы еще более утонченно оправдать его. И вместе со мной это видят все люди моего возраста, у нас и у них, во всем мире, это переживает все наше поколение. Что скажут наши отцы, если мы когда-нибудь поднимемся из могил и предстанем перед ними и потребуем отчета? Чего им ждать от нас, если мы доживем до того дня, когда не будет войны? Долгие годы мы занимались тем, что убивали. Это было нашим призванием, первым призванием в нашей жизни. Все, что мы знаем о жизни, — это смерть. Что же будет потом? И что станет с нами?»
«Когда мы выезжаем, мы просто солдаты, порой угрюмые, порой весёлые, но как только мы добираемся до полосы, где начинается фронт, мы становимся полулюдьми — полуживотными.»
«Война сделала нас никчёмными людьми. Мы больше не молодежь. Мы уже не собираемся брать жизнь с бою. Мы беглецы. Мы бежим от самих себя. От своей жизни. Нам было восемнадцать лет, и мы только еще начинали любить мир и жизнь; нам пришлось стрелять по ним. Первый же разорвавшийся снаряд попал в наше сердце. Мы отрезаны от разумной деятельности, от человеческих стремлений, от прогресса. Мы больше не верим в них. Мы верим в войну.»
«Чей-то приказ превратил эти безмолвные фигуры в наших врагов; другой приказ мог бы превратить их в наших друзей. Какие-то люди, которых никто из нас не знает, сели где-то за стол и подписали документ, и вот в течение нескольких лет мы видим нашу высшую цель в том, что род человеческий обычно клеймит презрением и за что он карает самой тяжкой карой.»
«Они всё ещё писали статьи и произносили речи, а мы уже видели лазареты и умирающих; они все еще твердили, что нет ничего выше, чем служение государству, а мы уже знали, что страх смерти сильнее.
До какой же степени лжива и никчёмна наша тысячелетняя цивилизация, если она даже не смогла предотвратить эти потоки крови, если она допустила, чтобы на свете существовали сотни тысяч таких вот застенков. Лишь в лазарете видишь воочию, что такое война.
Война сделала нас никчемными людьми.»
«Мы убивали людей и вели войну; нам об этом не забыть, потому что находимся в возрасте, когда мысли и действия имели крепчайшую связь друг с другом. Мы не лицемеры, не робкого десятка, мы не бюргеры, мы смотрим в оба и не закрываем глаза. Мы ничего не оправдываем необходимостью, идеей, Родиной — мы боролись с людьми и убивали их, людей, которых не знали и которые нам ничего не сделали; что же произойдет, когда мы вернемся к прежним взаимоотношениям и будем противостоять людям, которые нам мешают, препятствуют? <�…> Что нам делать с теми целями, которые нам предлагают? Лишь воспоминания и мои дни отпуска убедили меня в том, что двойственный, искусственный, придуманный порядок, называемый «обществом», не может нас успокоить и не даст нам ничего. Мы останемся в изоляции и будем расти, мы будем пытаться; кто-то будет тихим, а кто-то не захочет расстаться с оружием.»
«…Кропп — философ. Он предлагает, чтобы при объявлении войны устраивалось нечто вроде народного празднества, с музыкой и с входными билетами, как во время боя быков. Затем на арену должны выйти министры и генералы враждующих стран, в трусиках, вооружённые дубинками, и пусть они схватятся друг с другом. Кто останется в живых, объявит свою страну победительницей. Это было бы проще и справедливее, чем то, что делается здесь, где друг с другом воюют совсем не те люди.»
«Всякому приличному кайзеру нужна по меньшей мере одна война, а то он не прославится.»
Эрих Мария Ремарк «На западном фронте без перемен»
Подпишись на RSS
Если увидели ошибку,
выделяйте её мышью ,
и жмите Ctrl+Enter,
Спасибо!
Реактивный
хостинг
Тэги
ART'икль blues e-cigarette firefox gifки mp3 Pepsi Radio wordpress youtube Всячина Жестом по мимике Ихтиология Манжеты Маслянистая живопись Портреты Старик Бахметьев Фото Читатник Дао автография арт архитектура афоризмы бабло видео госдура графика график на фиг детство дизайн дремучая смесь жестом по мимике живопись животные здоровье из жизни нежитей интернет кино кремлядь культурка литература любопытно люди мизантропическое мозгоубогие москва мудрость музыка мыслительное ненаписанное ностальгия пгм плевательница полезняшки портреты прибамбасы рекомендации римейк рисунок роисся вперде россия слова совок соотечественники по несчастью ссср тушь-перо учености фото фотография фразы цитаты чебурация человеки читатник шутки юмора
