Топор
06.05.2015Люблю старые мультфильмы студии Армен-фильм. Они по-хорошему шизовые. Собрал несколько штук, а вот этот увидел первый раз. Пожалуй, самый мрачный и актуальный.
Топор (Роберт Саакянц, 1994)
Люблю старые мультфильмы студии Армен-фильм. Они по-хорошему шизовые. Собрал несколько штук, а вот этот увидел первый раз. Пожалуй, самый мрачный и актуальный.
Топор (Роберт Саакянц, 1994)
Все это с детства помню. Была, а может, и по сию пору осталась книга Александра Архангельского, изданная то ли в пятидесятых, то ли в сороковых, которую несколько раз зачитывали, но каждый раз чудом удавалось ее возвращать.
Возможно, и сейчас где-то в шкафах стоит.
В юности мы с приятелями часто цитатами из нее разговаривали: «Не дури парень! Не люблю!», «Ты чего, тим-тим-тим, уставился?», «Водчонки небось хочешь, индюшкин кот?», «Правды взыскую. Бабеночку бы мне».
А первая фраза применялась везде, при любых обстоятельствах и в любых смыслах.
Звонишь кому-нибудь: «Как дела?» И в ответ слышишь тоскливое или бодрое, в зависимости от ситуации на том конце провода: «Лось пил водку стаканами!»
«Магдалиниаду» и «Мы — индустриальчики» знали наизусть.
А приятель детства очень любил декламировать «Сморкание».
Очень хорошо у него получалось, производило впечатление, особенно на дам.
Итак, Александр Григорьевич Архангельский (1889—1938), пародии.
ПЛОТЬ
Лось пил водку стаканами.
В дебрях опаленной гортани булькала и клокотала губительная влага, и преизбыток ее стекал по волосатой звериности бороды, капая на равнодушную дубовость стола.
Нехитрая ржавая снедь, именуемая сельдью, мокла заедино с бородавчатой овощью. Огурец был вял и податлив и понуро похрустывал на жерновах зубов, как мерзлый снежок под ногами запоздалого прохожего.
Оранжевая теплынь разливалась по тулову. Мир взрывался и падал в огуречный рассол. Наступал тот ответственный час, в который выбалтывается сокровенное и воображением овладевает апокалипсическое видение.
В ту пору и возникла в позлащенном оранжевом закатом оконце хмурая иноческая скуфья.
Недоброй черностью глаз монашек взирал на пиршество.
— Ты чего, тим-тим-тим, уставился? — превесело и пребодро воскрикнул Лось. — Влезай, присаживайся. Как звать-то?
— Евразии, — проскрипела скуфья.
— Водчонки небось хочешь, индюшкин кот?
— Правды взыскую, — пробубнил Евразии, облизывая губную сухоть. — Бабеночку бы мне.
— Эва, чего захотел! — Лось приударил стаканом по столу. — Дрова руби! Тим-тим-тим! Холодной водой обтирайся!
— Красоты ясажду, — сипел монашек. — Нутряной огонь опалят младость мою. Зрел я ноне беса. Бабеночку нерожалую. Персты пуховы… губы оранжевы…
Все ярилось в нем: и манатейный кожаный пояс на простоватых чреслах и бесстыжие загогулины нечесаных косм, высунувшиеся оранжевыми языками из-под омраченной плотью скуфьи.
Смутительная зудь явно коробила первозданное Евразиево вещество.
— Не дури, парень! Не люблю! — прикрикнул Лось, дивясь иноческому неистовству. — Смиряй плоть, блудливая башка. Тригонометрию изучай! Химию штудируй!
— Пошто супротив естества речешь?! — возопиял Евразии и вдруг преломился надвое в поясном поклоне. — Прости, брат во строительстве. Не помыслю о греховном, доколе не обрету знаний указуемых.
Дуют ветры — влажные, как коровьи языки. В величавых, как вселенная, дифибрерах крошится мир. В первозданной квашне суматошливой целлюлозы, как разрешенное сомнение, зачинается бумажная длинь, и в не охватных немощным глазом просторах возникает оранжевая пунктирь преображения Евразиевой плоти.
Сьюзан Копич (Susan Copich), бывшая актриса и танцовщица из Нью-Йорка после всевозможных личных и творческих кризисов решила переменить сферу применения сил, и занялась фотографией. В результате проб и ошибок она создала яркую, со своеобразным юмором серию фотографий «Семейное счастье».
В ее снимках есть то, что сама Сьюзан определяет как «ирония мрака».
«Глядя на меня, можно решить, что у меня жизнерадостный характер, и это так, но время от времени во мне все же поселяются и тоска и депрессия и уныние. Много лет я жила как бы в своем мирке, но однажды решила этот мир изучить, исследовать его. И это оказалось очень занимательным и полезным делом.»
Это просто сказка какая-то…
David Fiuczynski & Rufus Cappadocia
«Lullaby For Che»
PS Фучински вообще рекомендую послушать в любом составе.
В Красноярске скончался писатель-фантаст Михаил Успенский
13 декабря в Красноярске на 65-м году умер один из самых популярных российских писателей-фантастов Михаил Успенский. Известность и широкую читательскую любовь принесла ему трилогия «Приключения Жихаря» (роман «Там, где нас нет» и повести «Время Оно» и «Кого за смертью посылать»), позже получившая продолжение в романе «Белый хрен в конопляном поле» и в вышедшей в прошлом году «Богатыристике Кости Жихарева».
А еще были повести «Чугунный всадник», «Змеиное молоко» и «Дорогой товарищ король». Написанные в сотрудничестве с еще одним красноярским писателем Андреем Лазарчуком «Жёлтая подводная лодка „Комсомолец Мордовии“», «Посмотри в глаза чудовищ», «Гиперборейская чума», «Марш экклезиастов» (последнее произведение в соавторстве с Лазарчуком и Ириной Андронати). Еще — «Устав соколиной охоты», «Семь разговоров в Атлантиде». Из последних наиболее значительным был роман «Райская машина».
Михаила Глебовича высоко оценивало профессиональное сообщество, он был лауреатом многочисленных литературных премий: «Бронзовая улитка», «Странник», «Золотой Остап», «Интерпресскон», «Серебряная стрела», «Меч в камне».
Пока в Красноярске оставалась неподцензурная пресса, Успенский работал в газете. Возможно, из-за его критического отношения к современной российской действительности, в Красноярске, где он жил с 1977 года, местный истеблишмент его не особо жаловал, он получал приглашения от западных университетов, в Оксфорде о нем писали монографии, а находящийся с ним по соседству Сибирский федеральный университет Успенским практически не интересовался.
Не всегда выступал на оппозиционных митингах, но считал своим долгом приходить на них. На митинге белоленточников в 2012-м он говорил о политических узниках, а на недавнем «Марше мира» — за прекращение агрессии в отношении Украины. Успенский вышел на сцену и попытался образумить молодчиков, срывавших митинг, не дававших никому говорить.
«На каждой свадьбе, на каждом застолье обязательно должны быть два-три человека, которые остаются трезвыми. То, что происходит в России сейчас, то, что происходит с нами со всеми сродни вот такому загулу. Это болезнь, которой надо переболеть, и обязательно должны быть люди, которые сохраняют трезвую голову. Это очень трудно. Таких людей мало. Но без них все бы пошло вразнос», — говорил Успенский.
Ему в ответ прокричали: «Фашист!». Начали скандировать: «Чемодан, вокзал, Украина!». Из толпы поднимались руки, показывая писателю средний палец. Успенский усмехнулся: «Несчастные, обиженные люди. Можете показывать, что угодно. Можете даже не символ, а само свое хозяйство показать. Ради бога. Вы же трусы!» И писатель с достоинством сошел со сцены.
via
Всегда нравилась эта работа.
Не помню, когда впервые увидел, но помню, что внимание привлекла сразу.
Трудно сказать почему.
Всяческие технические тонкости вроде тональной выдержанности и выверенной композиции не годятся, поскольку технически идеальных работ навалом, но не все они привлекают внимание.
Физиогномической экспрессии тоже нет, есть внутреннее напряжение, но сначала видишь обычные, мимически блеклые лица.
Да и хрен с этими отчего да почему, пусть этими тонкостями искусствоведы занимаются, это их работа.
А я просто получаю удовольствие, глядя на эту картину.
Грант Вуд (Grant Wood) написал ее в 1930 году.
Как многие его работы, ее идея появилась случайно.
В городке Элдон его заинтересовал дом с типичной, в общем, для того времени и мест архитектурой.
Позже возникла и композиция.
В качестве моделей он выбрал свою сестру Нэн и своего стоматолога Байрона Маккиби.
Как часто бывает, сначала Вуда обвиняли в том, что он написал карикатуру, высмеивающую сельскую Америку.
Потом из работы сделали чуть не символ стойкости и упорства первопроходцев, икону американского духа.
Словом, все как всегда.
Существует бесчисленное количество самых разных ее реплик. Она стала мемом.
Среди пародий попадаются и любопытные, хотя подавляющее большинство, конечно, мусор.
Как и скверный примитивный фильм с тем же названием.
Художник-скульптор Стюард Джонсон (Seward Johnson) в 2007 году создал большую композицию, представляющую собою две расписанные фигуры, высотой почти восемь метров.
Скульптура стала очень популярной, и американские музеи стоят в очереди на ее экспозицию.
А пару-тройку реплик картины все же выложу ниже, они любопытны.
15 июня умер Дэниел Киз. Автор одного из величайших романов «Цветы для Элджернона».