Pepsimist

Одну лекцию Татьяны Черниговской уже как-то публиковал, сегодня привожу конспект и видео другой её лекции. Рекомендую тем, кому тема мозга и мышления в принципе интересна.

Мозг состоит из многих миллиардов клеток. Это наше зеркало и призма, через которую мы смотрим на мир. Он отвечает за все, что мы делаем.

Мозг самодостаточен: для него не важно, имеет ли он дело с реальным событием, с воспоминанием о нем или с галлюцинацией. И поэтому наша зависимость от мозга гораздо сильнее, чем мы привыкли думать.

Знаменитый австрийский логик Гедель заметил, что никакая система не способна изучить систему более сложную, чем она сама. А ведь именно этим мы и пытаемся заниматься. Но и обойтись без этого мы не можем. Квантовая физика включила наблюдателя в научную парадигму — оказалось, что результат наблюдения зависит и от самого факта наблюдения! А вся наша информация об окружающем мире зависит исключительно от свойств мозга, который ее оценивает.

Что же такое мозг? Только в коре головного мозга каждого из нас находится нейронная сеть такой длины, которая равна расстоянию до Луны, взятому семь раз.

У плода человека образуется 500 тысяч нейронов в минуту. Количество нейронов, составляющее кору головного мозга, образуется за 24 недели.

Мозг ненасытен: он потребляет половину всей энергии, вырабатываемой организмом младенца. Взрослый тратит на работу мозга четверть своих сил.

У одного нейрона может быть до 40 тысяч синапсов, соединений с другими нейронами. В сумме это дает квадриллион, что больше, чем число звезд во Вселенной.

Эта сложная нейронная сеть обеспечивает работу нашего сознания. Никто не знает, что это такое на самом деле, этим словом называют абсолютно разные вещи. Так определяют, например, состояние, когда человек не спит и не находится под наркозом, или понимание собственных поступков и поведения других людей и многое другое. Многими чертами, которые иногда называют сознанием, обладают и животные.

И тут возникает множество странных вопросов.

В мозжечке, который обеспечивает автоматизм действий, нейронных связей больше, чем в коре. Но сознание возникло не здесь. Выходит, оно не является результатом сложности системы? Возможно ли силиконовое, то есть не биологическое сознание? Есть ли свобода у нейронной сети самой по себе? Свободна ли личность или на самом деле мы запрограммированы?

Но кто же мы тогда? Мы — память, то, как мы себя помним, как себя идентифицируем. То, как размещаем себя в объективном времени и пространстве и как размещаем себя в нашем собственном времени.

Материальным выражением памяти являются биохимические процессы. Но обеспечивающие ее молекулярные механизмы одинаковы у нас и у дрожжей, так что дело все же не в этом. Бесполезно искать в мозгу места, в которых хранятся имена, сцены или тексты. Память — это не картотека, а процессы, которые обеспечиваются всей нейронной сетью.

Но у нас есть еще и внешняя память, и она характерна только для человека. Мы целенаправленно сохраняем информацию во внешних хранилищах, и именно это обеспечило такую невероятно высокую скорость нашей культурной и социальной эволюции.

Мы можем имплантировать память и стирать ее. Уже сейчас у нас есть возможность писать индивидуальные генетические портреты. Медики в восторге: можно заблаговременно распознавать еще даже не начавшуюся болезнь. Но тот, кто владеет информацией о биологическом портрете, получает и возможность манипулировать этой информацией. Скоро станет возможно изготавливать людей по заказу родителей и социальных групп. Расслоение общества станет возможно по новому биологическому критерию.

Возможность злонамеренного посягательства на структуру памяти и на личностные свойства человека таит в себе опасность, еще не до конца осознанную обществом.

Уже сегодня существуют очень умные роботы, а завтра будут изобретены и роботы, имеющие сознание. У них могут появиться свои собственные цели, эмоции и осознание себя как личности. Реально полное срастание человека с компьютером. Похоже, что в будущем компьютер проникнет на все уровни нашей жизни, даже на наноуровень. Сможем ли мы с этим справиться? Не тронемся ли мы от этого умом? Мы готовы к этому?

Общество не может обойтись без науки о мозге. Мы должны знать, кто мы такие и какие опасности нас ждут впереди.
источник

Теги: Всячина видео учености человеки

Жизнерадостный, общительный, доверчивый, ласковый.
С пушистым, как метелка для пыли хвостом.
Я очень любил твои чудные зеленые глаза.
Ты почти никогда не подавал голос.
Да и голосок у тебя был тоненький, жалостливый, если слышный, как у новорожденного котенка.
Но когда тебя гладили, ты урчал так, что лампочки в люстре позвякивали.
Когда прищурив свои изумрудные глаза ты сидел у меня на руках, то все норовил запустить свою мягкую лапу мне в бороду и с удовольствием прогнуться.
У тебя были свои любимые места, на которых ты разваливался большим снопом серого камышиного пуха, и лениво, одним глазом следил за порядком.
Тебе было всего пять.
За три дня я постарел на пятнадцать.
Покойся с миром.

Теги: Жестом по мимике автография животные портреты человеки

Сколько в юности времени было проведено на таких вот лавочках, сколько портвейна на них было выпито, сколько разговоров переговорено, сколько дам перецеловано.
Но глядя со стороны, впечатление какое-то гадкое, неряшливое, грязное.
Правда, на фотографиях и персонажи соответствующие, мы все же другие были, куда как цивильнее, но все рано неприятно, как будто в душу наплевали.
Но подборка, несмотря на личные впечатления, интересная.
Евгений Котенко снимал эту скамейку четыре года.
Я бы, наверное, не вытерпел.

еще 36 кадров

Теги: Фото рекомендации фотография человеки

Церковь доказала, что не может существовать без поддержки репрессивным аппаратом. Она предлагает нам идеологию, которая не способна ответить на современные вызовы. Она предлагает настолько хрупкую и не выдерживающую никакой критики конструкцию, что оберегать ее можно только при помощи колючей проволоки, дубинок и уголовных статей. Повторяется то, что было до революции семнадцатого года, когда святость Руси обеспечивалась четырнадцатью статьями уголовных уложений. Но разница в том, что теперь все процессы происходят значительно быстрее. И если до революции мы инкубировали в себе общенациональную ненависть в течение двухсот-трехсот лет, то сейчас все это займет месяцы, в крайнем случае — пару лет.

Последствия для церкви будут очень печальными и трагичными. И мне, конечно, очень жалко верующих. Я отношусь к ним с пониманием и сочувствием. Мы можем сколько угодно говорить о кошмарности наркотиков. Мы можем бросать вызов наркотикам. Мы можем презирать наркотики. Мы можем ненавидеть наркотики. Мы можем считать наркотики олицетворением зла. Но как только речь заходит об онкологических больных, слово «наркотик» приобретает другой оттенок. И мы употребляем его с другой интонацией. Есть множество людей, которые по разным причинам не могли получить знания о реальной конструкции этого мира, людей, оставленных один на один с какими-то нерешаемыми проблемами. Конечно, для них вера является необходимым наркотиком, таким же каким она является в хосписе для ракового больного. Такая вера не обсуждается, над этой верой смеяться нельзя. И нельзя ее пытаться удалить, потому что мы ничего не можем предложить взамен.

Но когда РПЦ рухнет, а это произойдет вследствие ее политики неминуемо, под ее обломками, вероятно, будет похоронена и вера тоже. В первую очередь вера тех несчастных, которые ставят знак равенства между верой и РПЦ. Им и сейчас тяжело переживать разврат, жадность и агрессивность иерархов, тупость и безграмотность попов, все эти мерседесы и брегеты. Конечно, они переживают чрезвычайно. Ведь они идентифицируют это не с каким-то Гундяевым, а с верой.

Читать целиком

Теги: Всячина пгм рекомендации человеки

Почти каждый, кому приходилось возвращаться на родину из других краев, ощущал на себе этот эффект. Едва ступив на родную землю, ты словно входишь в некую особую ауру. Еще никто не оттоптал тебе ног в метро, ничего плохого не сделал, а тело реагирует. Что-то словно сжимается в солнечном сплетении, едва заметно напрягаются плечи, кисти рук и челюсти. Мы чувствуем, что попали в агрессивную среду.

…разлитая агрессия, о которой мы начали разговор, не похожа на агрессию на страже жизни. Это разлитая «агрессия вообще», никуда и ни с какой конкретной целью, а значит, везде, всегда и по любому поводу, агрессия невроза, одно из определений которого: «регулярная неадекватная эмоциональная реакция на обстоятельства, вызванная психотравмой или дистрессом (длительным, постоянным стрессом)». То есть буквально то, что мы имеем: реакция, явно неадекватная причине, буря в стакане воды, бешенство из-за мелочей.
Что же за психотравма, что за дистресс стоит за этим явлением?
То, что лежит на поверхности – это постоянные мелкие и не очень ограничения в правах. Простой пример: на всех вокзалах у нас теперь стоят на входе металлодетекторы. ОК, страна живет с постоянной угрозой терроризма, пусть так. В Израиле, например, тоже везде стоят. Но. Там при этом все действительно тщательно проверяют. И если у тебя «звенит», никуда ты не пойдешь, пока сотрудники полиции не поймут, что. При этом рамок ставят столько, сколько помещается, работают на досмотре сумок, не покладая рук, очень стараются, чтобы побыстрее. Очередь терпеливо ждет: потому что видно, что это все серьезно и имеет смысл. Что у нас. Широкий вход в вокзал. Посреди стоит одна рамка. Остальное пространство попросту перегорожено столами или барьерами. У рамки дремлют или болтают трое полицейских. Люди, звеня и гремя, не снимая с плеча сумок, проходят внутрь. Никто и не смотрит в их строну, пронести можно хоть базуку. Но если вдруг вы поняли, что ошиблись входом, пришли не туда, и захотите выйти обратно – вас не выпустят. Потому что выход – там. Где там? А вот там, в двухстах метров. Которые вам предстоит, с детьми ими чемоданами, преодолеть сначала туда – до разрешенного выхода, а потом обратно – до той точки, в которую вам надо вернуться. Возможно, опоздав при этом на свой поезд. Почему? Потому что так, и все.

© Читать целиком

Теги: Всячина рекомендации человеки

Можно долго держаться на одной лишь неколебимой уверенности в собственных талантах, мастерстве, способностях, упорстве, уме и прочих достоинствах.
Многие известные, малоизвестные и вовсе никому неизвестные личности на том только и держались, когда их не печатали, запрещали, гнали и травили.
Но кем бы себя ни мнили, как бы ни были в себе уверены, все же большинству граждан время от времени необходимо уверенность эту чем-то подпитывать.
Либо со стороны — похвалами, удачами — либо, если этого нет, то изнутри: сознанием хорошо выполненной работы, преодолением нового рубежа, неким внутренним движением.
А без этого, без подпитки, зачахнет вся уверенность, увянет, потухнет, останется один уголек, и тот пеплом покроется.
Одним угольком не согреешься.
Для согрева костер нужен, а какой костер без дров?
Вот и надо их подкидывать, чтоб горело.
А коли уже уголек потух и раздуть не получается, то остается либо сохранять внешние признаки силы, либо приспосабливаться к новому самоощущению, чтобы минимизировать внутренний конфликт.
Либо с помощью кремня и кресала попытаться разжечь новый костер.
В крайнем случае купить дорогущую шубу и тем утешить свое самолюбие.
Заодно и согреться.

Теги: Манжеты ненаписанное слова человеки

Меня всегда занимал вопрос: почему, когда я смотрю на очередную фотографию, присланную знакомым с дальних берегов, мне всегда кажется, что все эти знакомые, глядя широкими глазами в объектив камеры, не думают о том, кто будет на эти фотографии смотреть?
То есть обо мне.
Или же думают, но как-то не так, неправильно думают.
Вот гляжу на очередные присланные фотографии из весьма любопытной страны с весьма любопытной культурой, бытом и архитектурой.
И что я вижу?
Правильно.
Вижу я счастливое лицо путешествующей личности над непременной майкой, купленной тут же по приезде на ближайшем базаре, на фоне куска этого же базара.
Тут ведь штука в чем — на это счастливое лицо я могу полюбоваться и живьем.
В крайнем случае, на дежурных фотках, которые обладатели счастливых лиц так любят во множестве рассылать.
То есть фото друзей-приятелей во всех видах, позах и положениях у меня полным-полно.
А вот снимков той самой любопытной культуры и архитектуры, к которой туристы так любят прислоняться, глядя в фотокамеру — у меня почти нет.
Я, разумеется, не предлагаю вообще вывести туриста из кадра.
Нет, пусть будет.
Но ведь можно же скромненько и деликатно пристроиться где-нибудь сбоку от памятника истории и архитектуры.
Ну, то есть, чтобы все же турист был на фоне Биг-Бена, а не Биг-Бен на фоне туриста.
Интересно посмотреть, где человек был, а не бесконечные виды самого этого человека на размытом фоне местных достопримечательностей.
То есть, если ты куда-то едешь, то будь побольше фотографом и поменьше фотомоделью.
Фотосессии таких путешественников похожи на порносайты — и там и там одно и тоже, только в разных позах и на разном фоне.
И, кстати, почему, в большинстве своем, интересны снимки тех путешественников, которые ездят в одиночку?
Да потому что их самих снять некому, вот и забивают они флешки и пленки не собою любимым, а тем, что вокруг.
Кто-то из знакомых мне объяснил свою страсть к автопортретам тем, что ему, дескать, будет страшно приятно полюбоваться на старости лет своей румяной молодой физиономией, а заодно показать её детям и внукам: «А это вот, детка, я в Лаосе! Видишь, там за моим ухом фигня такая торчит? Так это хвост слона. Их там много. А вот это я в Египте. Там ещё где-то пирамиды должны быть, только здесь их не видно».
Во-первых, не думаю, что кто-то старый, лысый и согбенный будет умиляться, глядя на то, каким он уже никогда не будет.
А во-вторых, нет ничего скучнее таких вот старческих посиделок с фотоальбомами и рассказами на тему «как молоды мы были».
В общем, чем присылать ссылку на свою фотосессию с очередного путешествия, лучше пришлите ссылку на порносайт.
Там хоть моделей больше.

Теги: Всячина мизантропическое мыслительное слова человеки